но заставив себя улыбнуться, я повернулся к интеллигентному джентльмену рядом со мной.

– Я должен извиниться за свою рассеянность, – пробормотал я, запинаясь. – Я просто немного упражнялся в чревовещании для своего выступления и нечаянно заговорил вслух.

Это неубедительное объяснение, казалось, удовлетворило всех. Пассажиры вернулись к своим прежним занятиям: безучастно смотрели в окна, читали газеты или рассеянно разглядывали рекламные плакаты внутри вагона, в то время как кондуктор, явно почувствовав облегчение, снова отправился на заднюю платформу.

Однако к этому времени эксперимент начал действовать мне на нервы. Я боялся, что рассеянность моего друга может привести его к неприятностям, и все же из-за моих собственных необдуманных действий я дважды за несколько прошедших минут едва избежал попадания впросак. И тот факт, что я не мог высказать свое мнение своему невидимому собеседнику и что я пообещал себе довести эксперимент до конца, только усилил мое раздражение. Когда, внутренне кипя, я решил постоянно держать свой разум начеку, чтобы избежать дальнейших неприятностей, трамвай остановился, и в него вошла полная, напыщенная и чересчур разодетая женщина средних лет. Когда трамвай рывком тронулся с места, она рванулась вперед и, прежде чем я понял ее намерение, плюхнулась на явно свободное сиденье рядом со мной. Немедленно последовало ворчание моего невидимого друга и ужасающий вопль толстой женщины, и, словно подброшенная пружиной, она вскочила, ее глаза сверкали, лицо побелело от негодования, и она буквально выкрикнула поток оскорблений, потрясая своим украшенным кольцами кулаком перед моим лицом.

– Скотина! Постыдный старый развратник! – закричала она. – Я посажу тебя в тюрьму! Я посажу тебя в тюрьму!

Мгновенно поднялся шум. Пассажиры подались вперед, их шеи вытянулись и все заговорили одновременно. Кондуктор протолкнул свою дородную фигуру между разгневанной женщиной и мной.

– Эй, что за игры? – спросил он. – Что этот парень сделал с вами, леди?

– Он оказался подо мной, бессовестный дьявол! – взвизгнула она. – Он попытался обнять меня и ущипнул.

– Я ничего подобного не делал, – заявил я, почти крича, чтобы меня услышали. – Я…

– Расскажите это судье, – перебил кондуктор, шагнув ко мне.

К счастью для меня, джентльмен, которому я сделал свое чревовещательное объяснение, теперь бросился на мою защиту.

– Леди ошибается, – заявил он, вставая и удерживая кондуктора. – Я наблюдал за ней и этим джентльменом рядом. Она села на свободное место, и этот джентльмен даже не пошевелился. Возможно…

– Да, старик прав, – вмешался грязный механик напротив. – Он ничего подобного не делал. Дамочка чокнутая. Какой парень хотел бы, чтобы она сидела у него на коленях?

Мгновенно гнев женщины был обращен на эту новую жертву, но прежде, чем насилие могло быть совершено, вмешался кондуктор.

– Эй, прекрати это хулиганство, – потребовал он. – Если вы хотите сражаться, выходите на улицу. Думаю, вы ошибаетесь, леди. Сядьте или вылезайте и вызовите копов.

Все еще свирепо глядя и высказывая свое мнение обо всех, и особенно обо мне, она снова тяжело опустилась на место Лемюэля.

Невольное восклицание сорвалось с моих губ, но оно было неуместным. Во время шумихи доктор Унсинн поднялся и незаметно проскользнул на заднюю платформу, откуда он энергично подзывал меня.

Обрадованный возможностью сбежать, я встал и присоединился к нему, и, когда трамвай остановился, мы вышли.

– Черт бы побрал эту женщину! – воскликнул он, как только мы остались одни. – Она чуть не сломала мне бедра. Ты бы поставил нас в хорошенькое положение, если бы она это сделала. Как доктор сможет вправить невидимую кость? И устройство в моем кармане могло быть испорчено, так что я не смог бы восстановить свою видимую форму. В будущем тебе придется быть более осторожными. Почему ты не остановил ее или не предупредил меня?

На мгновение я был слишком поражен его вспышкой гнева, чтобы ответить. Значит, он тоже винил меня во всех неприятностях. Это было слишком.

– Послушай-ка! – вскрикнул я, – С меня хватит этого. Ты так же можешь позаботиться о себе когда невидим, как и когда виден. Если ты собираешься положиться на то, что я уберегу тебя от неприятностей, я уйду, и ты сможешь продолжать свой проклятый эксперимент в одиночку. И ты говоришь о том, мог из-за меня попасть в беду! Ты в безопасности, а я каждый раз козел отпущения. Думаешь, мне весело, когда меня обзывают и угрожают арестом? Я бы неплохо выглядел, пытаясь объяснить ситуацию полиции или судье, не так ли?

Лемюэль усмехнулся.

– Пойдем, пойдем, – воскликнул он, положив руку мне на плечо. – Я не хотел, чтобы ты так это воспринимал, старина. Но в будущем нам обоим придется быть немного осмотрительнее. И, действительно, это было очень забавно. Теперь я предлагаю в дальнейшем брать такси. Я убежден, что трамвай не подходит мне при проведении моих экспериментов. Но, в конце концов, этот тест был самым убедительным.

К этому времени юмористичность инцидента перевесило в моем сознании более серьезную сторону дела, и я от души смеялся вместе с Лемюэлем, пока мы ждали на углу пустое такси.

Внутри автомобиля мы могли свободно разговаривать, потому что шум мотора и движения вокруг мешали водителю слышать наши голоса.

Лемюэль, воодушевленный успехом своих экспериментов, становился безрассудным и предположил, что было бы очень интересно и забавно сделать такси и нас невидимыми. Но я строго запретил это.

– Ты идиот. – заявил я – Нас могут покалечить или убить, даже если мы будем невидимыми. Разве ты не понимаешь, что мы попадем в аварию в течение десяти секунд? Если ты сделаешь еще хоть одно такое безумное предложение, я позабочусь о том, чтобы тебя поместили в сумасшедший дом.

– Легче сказать, чем сделать, – напомнил он мне, – Но, шутки в сторону, я должен испытать эффект на чем-то большем, чем на себе. Ах, я понял! Останови такси, ладно?

Пока он говорил, мы проезжали мимо огромного строящегося офисного здания и, когда я расплачивался с таксистом, Лемюэль оценивающе разглядывал возвышающуюся конструкцию из стали и камня.

– Великолепная возможность! – восторженно вскрикнул он. – Возможно, мой карманный аппарат не обладает достаточной мощностью, но…

– Черт бы тебя побрал! – я почти рыдал. – Разве ты не обещал мне, что не будешь опробовать свое изобретение на каком-либо строении?

– Я этого не обещал, – решительно заявил он. – Я просто согласился не делать невидимым любое строение, в котором находятся люди. Это здание пустует. Продолжается забастовка, и место опустело.

– Вы обещали не делать ничего, что могло бы вызвать панику или проблемы, – настаивал я.

– И я намерен сдержать свое обещание, – ответил он. – Я отложу свой эксперимент до полудня, когда улицы будут практически пустынны, и не может быть никакой паники, и я