станции, где не было ни малейшего шанса быть подслушанным, я высказал свое мнение о его эксперименте в далеко не мягких выражениях.

– Ты мог ожидать, что хрупкое устройство выдержит сто пятьдесят фунтов женской плоти, не так ли? – спросил он. – Я не удивлен, что аппарат временно вышел из строя. Но сейчас он вновь превосходно работает. Если ты не веришь, я продемонстрирую это прямо здесь.

– Не смей! – воскликнул я. – Ты вернешь свою обычную форму в качестве демонстрации, и мы пойдем обедать. Затем возвращаемся в свои апартаменты и больше никаких экспериментов. Ты причинил достаточно проблем для одного дня, и у меня будет нервный срыв, если так будет продолжаться.

– Я согласен при одном условии, – ответил Лемюэль с большей готовностью, чем я ожидал. – Я полон решимости провести свой эксперимент на этом недостроенном здании. После этого я прекращу свои эксперименты на сегодня.

Напрасно я спорил. Временами Лемюэль мог быть упрямым, как мул, и, наконец, осознав, что он должен выполнить свое желание и что, если я оставлю его в одиночестве, он может произвести натуральную катастрофу, я согласился на его условия.

Итак, когда доктор Унсинн снова стал самим собой, мы нашли тихий ресторан, где я привык обедать. Официант, приняв наш заказ, протянул мне экземпляр последнего выпуска газеты, и я со страхом просмотрел его, ожидая найти отчет об одном или нескольких странных происшествиях, за которые мы были ответственны. Но ничего не появилось, и я решил, что, по всей вероятности, свидетели не позаботились сообщить о происшествии, которое выставило бы их на посмешище и с подозрением на безумие.

Лемюэль был в приподнятом настроении. Конечно, он допустил одну или две ошибки, но в каждом случае, как он не преминул указать мне, его ошибки были, как он выразился, добавлением к ценности своего эксперимента и своих наблюдений. И он не смог удержаться от того, чтобы немного подтрунить надо мной, когда обратил мое внимание на тот факт, что ни паники, ни катастрофы не последовало.

– Это именно то, что я предвидел, – заявил он. – Совершенно новое и неизвестное не устрашает людей. Удивление и изумление временно парализуют мышцы, и, как вы должны знать, два противоположных впечатления не могут занимать ум одновременно. Следовательно, страху нет места там, где преобладает удивление.

– Нет, мой друг, твои опасения, что мое открытие вызовет панику или ужас и шок, абсолютно необоснованны.

– Ты забываешь о женщине, которая упала в обморок, и о кассире в метро, – напомнил я ему.

– Совершенно не относится к вопросу. – фыркнул он. – В случае с женщиной ее напугал телесный контакт, а в другом случае – тот факт, что деньги исчезли. Ни в тот, ни в другой случай не были связаны с испугом из-за моей невидимости.

– С тобой бесполезно спорить, – сказал я. – Косвенно, твоя невидимость была причиной этого, и только Небеса знают, какая паника могла бы возникнуть, если бы этот вагон оставался невидимым достаточно долго, чтобы пассажиры других вагонов поняли причину остановки поезда.

– Я могу и должен доказать, что я прав, – заявил он. – Пойдем, мы проведем эксперимент на том здание, и я держу пари, что никто не испугается.

– Ради всего Святого, не исчезай здесь! – воскликнул я, увидев, как Лемюэль потянулся к внутреннему карману. – Подожди, пока мы не останемся одни. Я бы посоветовал телефонную будку как самое удобное и безопасное место.

Несколько мгновений спустя мой друг вошел в будку и почти мгновенно вышел, видимый только мне. Поймав такси, мы вскоре оказались поблизости от частично достроенного здания Хартвелла. Был обеденный перерыв, и на улице было очень мало людей. Напротив здания шофер дремал в своем такси, два продавца фруктов громко спорили на итальянском на углу, а несколько пешеходов, которые рано поужинали, бродили, разглядывая витрины магазинов. Войдя в главный дверной проем здания, мы оказались в просторной ротонде, заваленной выброшенными строительными материалами и заброшенными строительными лесами.

– А, вот и мы! – радостно воскликнул Лемюэль. – Теперь, если мой карманный аппарат сможет дать положительный результаты в этом здании, я почувствую, что нет ничего слишком великого, чтобы стать невидимым. Целые армии, флоты, города, да…

– Тогда я надеюсь, что это не сработает, – перебил я.

Но мои надежды были напрасны. Пока Лемюэль говорил, он настроил свой прибор, и едва было произнесено мое последнее слово, как двадцать этажей из бетона, стали и камня растворились вокруг нас, оставив нас, невидимых для других, стоящими в воздухе над зияющей бездной котлована.

На короткое мгновение никто в пределах видимости, казалось, не заметил, что конструкция исчезла. Затем дремавший шофер резко выпрямился, его челюсть отвисла, и с диким воплем он застыл, драматично указывая на пустырь, где раньше стояло здание. На его крик все, кто был на улице, обернулись. Крики и восклицания заставили сбежаться посетителей магазинов и ресторанов. С визжащими клаксонами на улицу выехали такси, и почти в мгновение ока Девятнадцатая улица заполнилась разинувшей рты, жестикулирующей, возбужденной толпой.

– Разве я тебе не говорил? – торжествующе воскликнул Лемюэль. – Никто не боится. Все…

Его слова были прерваны звоном сигнала, когда патрульный фургон выскочил из-за угла, в то время как с противоположной стороны вопящая сирена пожарной машины добавила шума.

– Быстро! – закричал я – Кто-то вызвал полицию и включил пожарную сигнализацию. Через минуту они будут здесь. Они найдут нас, и дьяволу придется заплатить!

– Получилось! – радостно взревел Лемюэль.

– Ты забываешь, что мы невидимы, – напомнил он мне. – И будет очень забавно наблюдать за реакцией полиции и пожарных, когда они обнаружат сплошные стены там, где их, очевидно, нет. И представь себе что будет, когда те, кому удается войти, мгновенно исчезнут.

– Немедленно выключи проклятую машину, – приказал я ему, – это зашло слишком далеко.

Полиция и пожарные приближались к нам, осторожно, но решительно, хотя чего они хотели добиться или почему они подумали, что их услуги необходимы, до сих пор для меня загадка. Как я уже говорил, привычка – один из сильнейших факторов. Доктор Унсинн, будучи большим почитателем закона и видя приближение полиции, поддался силе привычки и почти непроизвольно выключил свой прибор. Мгновенно огромное здание снова возвышалось над улицей, и с хриплым криком предупреждения и тревоги толпа побежала и рассеялась, ища убежища в дверных проемах и магазинах, как будто опасаясь, что здание может с грохотом рухнуть на улицу. Даже полиция отскочила назад, но пожарные, к их чести, стояли на месте и, думая, что от них чего-то ждут, направили на здание полдюжины потоков воды. В волнении мы с Лемюэлем незаметно проскользнули через черный ход и поспешили