– Какая же радость, если я стрелы подменю? – возразил Робер.

– Хватит, я сказал. Чтобы у короля сегодня был олень – вот мое указание. Выполняйте.

Егеря направились в лес, а лорд Мельсон поскакал обратно в город. Низкое небо уже наливалось сумеречным рассветом. Перед мысленным взором опять стояли черные глаза этой новой фрейлины, юной невинной Алиции, и невозможно было от них избавиться. Сказывалась бессонная ночь: в груди переливалась дрожь, как будто там собралась целая стая мелких чертей и тыкала изнутри своими крошечными трезубцами.

Двор был полон. Придворные гарцевали на разукрашенных лошадях, между ними сновали оруженосцы, пажи и конюхи, некоторые дамы тоже уже были верхом, но большинство из них еще только спускались из дворца. Им подводили коней, и кавалеры держали красавицам стремя, чтобы те одарили их благосклонным взглядом или, может, даже рукавом. Канерва с ожесточением ворвался в эту пеструю шумную толпу, сметя с дороги нескольких пажей и конюхов, и спрыгнул с коня около ворот. Не глядя кинув поводья, Канерва взлетел на несколько ступеней и обозрел придворных в поисках преследовавших его глаз, но Алиции среди них не было. Тогда лорд Мельсон побежал во дворец.

Король, сутулясь, стоял на галерее в окружении свиты, глядя сверху на суету приготовлений и держась скрюченными пальцами за балюстраду. Его величество кутался в плащ двойной подбивки, а шапку надвинул на самые глаза. Заметив главного егеря, он позвал:

– Ну что, мой Канерва, все ли готово?

Лорд Мельсон оглянулся, сорвал с головы капюшон и отвесил поклон, но не остановился. Задерживаться было нельзя, надо успеть застать Алицию в ее покоях. Полгода он то ходил за ней тенью, то пытался забыться в объятьях пылкой Элайны. Пора покончить с этим наваждением. Или новая фрейлина будет его, или... Нет, «или» не будет: Канерва знал женщин и в глазах Алиции видел согласие. «Или» не будет.

Почему же он тогда не сделал этого раньше? Не пришел, не сказал?

Юная придворная дама была выше этого. Она была невинна и прекрасна, и только одно предложение было ее достойно. Это должно случиться. «Время вышло, колокол бьет» – так сказал поэт.

– А-а-а!!!

– Дьявол, щенок, я тебе уши оторву!

Канерва споткнулся о рыжего пажа, который сидел у дверей, прислонившись к стене и вытянув ноги почти до середины коридора. Паж с воем вскочил и отбежал, выкрикнув:

– Канерва – нервный дурень!

– Только попадись мне в руки! – Лорд Мельсон показал мальчишке кулак.

Лисс повернулся спиной, выпятил зад и похлопал себя по ягодицам. После чего быстро смылся от греха подальше, потому что Канерва, покраснев, схватился за висящий на поясе нож.

– Только попадись! – повторил Канерва, вздохнул и, ощущая, как утренняя дрожь поднимается к горлу, проникает в руки, постучал в дверь.

– Сейчас, только волосы уложу! – донесся из комнаты голос Алиции.

– Это лорд Мельсон, можно мне войти? – крикнул главный егерь, преодолевая комок в горле. Внутри на несколько мгновений наступила тишина. Затем дверь открылась. Служанка с поклоном впустила Канерву и выскользнула вон.

Алиция сидела в кресле, напряженно выпрямив спину положив руки на подлокотники. Сжимающие дерево пальцы побелели в суставах.

– Я слушаю вас, – сглотнув, проговорила девушка.

Канерва медленно приблизился. Алиция не сводила с него взгляда. Подойдя, главный егерь встал, покачиваясь с пятки на носок. Затем ноги его согнулись, он упал перед девушкой на колени и так и остался стоять, свесив руки, уставившись в пол.

Время шло. Канерва молчал, безуспешно пытаясь вспомнить если не нужные, то хотя бы какие-нибудь слова. Алиция тоже молчала, не понимая, чего ему надо. Самые разные предположения вспыхивали в голове и тут же исчезали, вытесненные другими. Сначала девушка от волнения дышала часто и неглубоко, грудь ее под изящным, хоть и простым охотничьим костюмом быстро поднималась и опускалась. Затем фрейлина немного успокоилась, видя, что неожиданное посещение ей ничем не угрожает.

Молчание затягивалось. Девушка беспокойно шевельнулась.

Канерва вспомнил. Поднял голову, взял Алицию за руку. Девушка от неожиданности отдернула руку но после некоторого колебания протянула ее лорду Мельсону Тот поднес ее холодные пальцы к губам и выдавил:

– Я вас... Будьте моей женой.

Если бы Канерва сразу посмотрел на девушку, то история пошла бы по другому пути. Если бы он имел смелость смотреть ей в глаза, взглядом подтверждая свои слова, не было бы ни... ни...

Но он не сразу поднял голову.

Лицо Алиции осветилось, как земля на рассвете. Радостью налились глаза, заблестевшие, словно черный алмаз, улыбка тронула бледные, быстро порозовевшие губы, которые стали расходиться в улыбке, открывая белые ровные зубы; на зарумянившихся щеках появились ямочки... Девушка наклонилась, чтобы...

На шее главного егеря, там, где темные волосы, рассыпавшись, обнажили бледную кожу, краснела помада – смазанные, но вполне различимые очертания.

Она вздрогнула.

Канерва поднял голову. Он увидел фурию.

Алиция толкнула лорда Мельсона и вскочила с кресла.

– Отлично! – воскликнула она. – Не успев вылезти из кровати одной, вы сватаетесь к другой! Первую брачную ночь вы с третьей собираетесь провести?!

Главный егерь побагровел. Жилы на лбу, на шее набухли и посинели, кулаки сжались. Он тяжело, с усилием задышал, и кровь, отлив от лица, толчками прогнала ржавый гнев по всему телу. Набычившись, лорд Мельсон медленно втянул ноздрями воздух. Алиция напряглась.

Во дворе, сзывая участников охоты, пропел рожок. Это был сигнал к отъезду. И Канерва, как дрессированный медведь, откликнулся на зов. С силой выдохнув, он развернулся на каблуках и побежал вниз. Перед глазами волновалось красное море гнева.

– Лорд Мельсон, ваша лошадь! – прокричал в самое ухо конюх, и только тогда Канерва почувствовал, что в ладони ему пытаются вложить поводья. Он огляделся. Вот король верхом, вокруг свита, придворные, пажи, все смотрят на него. Около коней приплясывают от нетерпения створенные борзые. Канерва взлетел в седло и дал шенкелей. Конь рванул, вынес главного егеря вперед. За ним по улице со свистом и гоготом понеслась охота. Горожане жались к стенам; те, кто в этот ранний час шел по мостовой, спрыгивали в канаву.

Морозный воздух жег лицо, обида жгла сердце. Канерва погонял коня, однако на подъезде к лесу придержал его стремительный бег. Придворные, свита, дамы, короля не разглядеть – пестрая толпа растянулась вереницей по серой дороге, яркой нитью выделяясь на фоне почерневших холмов. Борзые неслись молча, люди тоже притихли.

Канерва заставил себя остановиться. Когда кавалькада достигла его, он поискал взглядом короля. Его величество скакал неторопливо, сосредоточенно глядя вперед. Главный егерь подъехал, пристроился рядом, приноровив аллюр нетерпеливого коня под неспешную рысь королевской кобылы. Охота состоится, он, Мельсон, проведет ее, как всегда, отлично. А уж потом...