Дверь распахнулась мгновенно. Марши с удивлением оглядела улыбающуюся Франческу, вероятно не ожидая ее увидеть.

— Прошу простить, что не предупредила о визите. Могу я войти и поговорить с вами, миссис Мур?

Марши побледнела:

— Мисс Кэхил, мне нечего больше сказать. — Женщина попыталась захлопнуть дверь, но Франческа сделала шаг вперед и просунула ногу в щель.

— Если ваш муж невиновен, а я в этом не сомневаюсь, у вас должно быть желание это доказать.

Из глаз Марши полились слезы.

— Как я от всего устала! Чем мы заслужили такие несчастья?

Франческа была равнодушна к слезам самосожаления, но она сочувствовала Марши.

— Вы уже очень нам помогли. Вы ведь считаете, что муж не совершал ничего предосудительного?

Женщина помедлила, но все же распахнула перед Франческой дверь квартиры.

— Да, я так считаю, но…

— Что? — подхватила Франческа.

— У нас сейчас очень сложные времена, так было не всегда.

Франческа посмотрела на Марши с состраданием. Женщина производила впечатление человека доброго и надежного.

— Мне жаль, что у вас проблемы. Вы их не заслужили.

— Благодарю вас.

— Миссис Мур, где вы видели мужчину, ожидавшего вашего мужа в субботу вечером? Он стоял под фонарем? Улица была хорошо освещена?

— Было уже поздно и темно. Я выглянула в окно и увидела внизу Даниэля. Он разговаривал с каким-то странным человеком, стоящим под дубом. Мужа я хорошо разглядела, а тот человек был мне плохо виден.

— Значит, лица вы не видели?

Марши замялась:

— Он стоял почти в тени, мисс Кэхил, но все же не настолько, чтобы я не смогла узнать в нем мужчину, которого видела несколькими днями ранее. Я уже говорила, он показался мне очень опасным.

— Когда вы его видели у галереи, было тоже темно?

— Нет, было часов пять или шесть, но он тоже стоял под деревом — явно не хотел быть замеченным.

Франческа подумала, что Брэг был прав. Марши не могла бы опознать человека с высокой долей вероятности. И у дома, и у галереи мог быть и Билл Рэндл.

— Простите, что отняла у вас время. — Франческа мило улыбнулась. — Пожалуйста, дайте знать мне или полиции, если вспомните какие-то факты, что могут помочь нам найти человека, закрывшего меня в галерее и укравшего портрет.

Марши Мур не пошевелилась.

— Хотите что-то добавить, миссис Мур? Вспомнили о чем-то? — насторожилась Франческа.

— Возможно… Я не знаю.

— Прошу вас, мне важна любая мелочь.

Марши набрала в грудь воздуха и заговорила:

— В начале недели в галерею приходила женщина.

Франческа подумала о Роуз.

— Продолжайте.

— Я веду бухгалтерский учет и каждую неделю просматриваю счета. Даниэль сказал, женщина хочет приобрести полотно, но я ему не поверила.

— По какой причине? Можете описать женщину?

— Я слышала, как они спорили, и дама очень злилась. Я только на минутку вышла из кабинета, заметила лишь, что она брюнетка. Это все, мисс Кэхил. Когда они меня увидели, сразу замолчали — словно что-то скрывали. Я вернулась к столу и занялась бумагами, а женщина вскоре ушла.

Роуз брюнетка, Роуз вспыльчива, и Роуз знала о существовании портрета. Она пришла в галерею договориться об аренде? Получается, что портрет украла она? Франческе казалось, голова сейчас лопнет от переполнявших ее мыслей.

— Вы смогли бы узнать женщину?

— Полагаю, что да, — ответила Марши Мур.

У здания Центрального вокзала царил хаос. Дюжины пассажиров выходили из частных экипажей, кебов и редких автомобилей, останавливающихся перед входом на Лексингтон-авеню. Тротуары и прилегающее свободное пространство были завалены багажом, вокруг сновали носильщики, помогая уезжающим отыскать нужный путь, с которого отправлялся поезд, и перенести тюки и чемоданы. Эван сунул извозчику доллар и вышел, отпустив кеб.

Когда полиция прибыла к особняку Чаннингов, чтобы задержать Бартоллу, той не оказалось дома.

Выслушав признание похитителя, Эван оставил Мэгги и детей в квартире, снабдив их молоком и печеньем, а сам бросился к выходу. Мэгги выбежала следом.

— Предоставь полиции разобраться с Бартоллой! — выкрикнула она, прекрасно осознавая, о чем он думает. Эван грустно усмехнулся, поцеловал ее и просил не волноваться.

К дому Чаннингов он подъехал раньше полицейских, и дворецкий сообщил ему, что он немного разминулся с графиней. Она уезжает в Кингстон, штат Нью-Йорк, в 3:15.

Сейчас было 2:50. В толпе он разглядел нескольких полицейских, направлявшихся к платформе, и тихо выругался. Если он понял правильно, с ними были и офицеры в штатском. Их послал Брэг?

Никогда в жизни Эван не испытывал столь сильной, слепящей ярости, хотя старался сдерживаться, напоминая, что Бартолла носит его ребенка. Носит ли?

Эван вошел в просторное фойе здания вокзала и поднял глаза на огромное табло. «Сиракьюс: путь 10А; отправление — 3:15. По расписанию».

Эван бросился бежать, расталкивая мужчин и женщин, спешащих к своим вагонам. Краем глаза он заметил рядом полицейских в синей форме, определенно у них одна цель. Он прибавил ходу, стараясь их обогнать.

Когда Эван выбежал из здания вокзала и нашел нужный путь, поезда еще не было, хотя около сотни пассажиров в ожидании стояли на платформе, окруженные горами багажа.

Эван вглядывался в толпу. Наконец, впереди, почти на середине платформы, мелькнуло рыжее пятно.

Его вновь охватила ярость. Вот она, в темно-синем костюме, крошечной шляпке, прикрывающей яркие волосы. Эван ринулся вперед.

Она посмела причинить страдания Мэгги. Эгоистичная, злобная дрянь. Впрочем, он сам во всем виноват. Когда-то он поддался ее чарам.

Бартолла увидела его издалека и замерла.

Эван подошел ближе, улыбнулся ей и взял за локоть.

Бартолла побледнела, но все же улыбнулась.

— Дорогой! Ты пришел пожелать мне счастливого пути?

— Зачем еще мне быть здесь?

В этот момент в конце перрона показался паровоз, извергая пар и оглушающе ревя. Бартолла заметно нервничала.

— Мой поезд, дорогой. Я буду по тебе скучать… Слышала, бедную девочку уже нашли.

— Да, Лиззи уже дома.

У Эвана возникло ощущение, что какая-то его часть покидает тело, он раздваивается, словно сходит с ума. В такой ситуации он вряд ли сможет контролировать свое желание уничтожить ту, которая посмела совершить столь низкий поступок. Он в очередной раз напомнил себе, что перед ним мать его будущего ребенка, по крайней мере по ее словам.