которого каждый из них чувствовал себя так, будто его окатили из шланга.

Как и следовало ожидать, слава веселого города, которой Амстердам удостоился в Европе, оказалась сильно преувеличенной. К тому же местный гид по имени Хуго постоянно находился в состоянии восторженности окружающим и щедро предлагал гостям разделить его восторг, чем быстро добился противоположного эффекта.

В знаменитом квартале Де Валлетьес поразили разве что супернизкие цены на демонстрирующий себя в окнах живой товар. Что же касается не менее знаменитых кофеен, с разрешения властей открыто торгующих марихуаной и гашишем, эта область человеческих пороков Джека не интересовала.

Через сутки он был по горло сыт Амстердамом, и если бы до отлета в Штаты не оставалось прожить всего лишь один день и две ночи, Джек, наверное, поменял бы рейс.

На очередной экскурсии накопившееся раздражение нашло естественный выход. Джек настолько достал гида своими язвительными комментариями, что постепенно привел парня в плохо сдерживаемую ярость.

— Может быть, вам, сэр, предпочесть индивидуальную прогулку? — предложил он после того, как Джек в очередной раз критически отозвался о расставленных по берегам каналов пряничных домиках.

— То есть, вы согласны выкинуть меня с лодки, но не признать, что современные технологии наверняка позволяют застроить здесь все пригодными для человеческого проживания домами?

— Не обращайте внимания, мистер, — крикнул гиду клерк из Оклахомы, с которым Джек в самолете зачем-то поделился своими планами. — Лучше покажите ему дорогу к стадиону. А если у него не хватит денег на билет, клянусь богом, мы все скинемся.

Дружный хохот, казалось бы, разрядил обстановку, но Джек не мог не оставить за собой последнего слова.

— Да признайтесь, наконец, что живете на этом болоте из чистого упрямства! — выкрикнул он.

Повисла неприятная пауза, во время которой Джек отчетливо понял, что на сей раз хватил через край.

Положение спасла медсестра из Сиэтла:

— А как насчет цветочного рынка, Хуго? — с преувеличенным интересом спросила она. — Вы не вычеркнули его из нашей программы?

Джек мог бы поклясться, что любовь к цветам возникла у медсестры лишь в эту минуту, но отчасти был ей за это признателен.

Вскоре катер причалил к пристани. У выхода возникла заминка — фотограф предлагал гостям снимки, сделанные при посадке — и Джеку волей-неволей пришлось остановиться рядом с гидом. Под его взглядом Джек почувствовал себя неуютно и попробовал протолкаться вперед, но проход был слишком узким.

— Вы действительно считаете наш город таким скучным, мистер? — спросил Хуго.

Джек собрался было ответить, но в эту минуту проход перед ним освободился, и он быстро вышел на пристань, так ничего и не сказав в ответ.

3

Весь день Джек провалялся в отеле, но ближе к вечеру решил, что это глупо. В конце концов, пусть Европа и не оправдала его ожиданий, стоит провести последние часы хоть с какой-то пользой.

Наскоро одевшись, он вышел в вестибюль. Портье за стойкой не оказалось, и Джек нетерпеливо позвонил в звонок.

— Рядом со звонком есть отверстие. Можете опустить туда ключ от номера, — посоветовали ему из холла.

Джек оглянулся. На диване с газетой в руках сидел Хуго. Кивнув ему головой, что с определенной натяжкой можно было считать эквивалентом благодарности, Джек бросил ключ в указанное место и пошел к выходу.

— Простите. — Хуго встал с дивана. — Возможно, это не мое дело, но я бы хотел, чтобы у вас осталось хоть одно хорошее воспоминание об Амстердаме.

Джек остановился.

— Например?

— Например, хороший, — Хуго явно выделил это слово, — голландский ужин.

Джек чуть было не сказал, что если хороший голландский ужин так же хорош, как все остальное голландское, то он, пожалуй, ограничится гамбургером. Однако вовремя сдержался. Парень вроде действительно хотел сделать ему приятно.

— Это что, здесь, в отеле? — спросил Джек.

— Нет, но недалеко. Небольшое кафе на Дамрак[67]. Никаких смокингов, никаких формальностей, только хорошая еда — и все. Вот вам адрес на память. — Он протянул Джеку бумажку. — Зайдите, не пожалеете. Они открываются в восемь.

Джек пожал плечами и взял протянутый листок. В конце концов, почему бы и нет.

В начале девятого Джек был на Дамрак. Внешне кафе не произвело впечатления. Обычная забегаловка. Возможно, он бы и не стал заходить внутрь, если бы не хозяин, немедленно выскочивший навстречу с несвойственным голландцам темпераментом.

Впрочем, сам он оказался итальянцем, что, вкупе с другими сведениями, успел сообщить Джеку до того, как усадил за столик.

— Что вам подать? — Это были единственные полезные слова в нескончаемом потоке, прервавшемся лишь на мгновение, необходимое для того, чтобы водрузить перед клиентом огромную кружку пива.

— Один человек, — Джек слегка растерялся под столь бурным натиском, — сказал мне, что здесь можно получить хороший голландский ужин.

— Он вас не обманул, — согласно кивнул итальянец.

— И что же входит в хороший голландский ужин?

— Для начала рекомендую горячий луковый суп — как раз по сегодняшней погоде. Затем — свиные ребрышки. И, конечно, много-много пива. Как вам такой выбор?

От лукового супа Джек предпочел отказаться — он еще не настолько чувствовал себя голландцем, чтобы съесть вареную луковицу. Все остальное пообещали принести с минуты на минуту.

Потягивая пиво, Джек огляделся по сторонам. За соседним столиком сидела семья с ребенком: по виду — туристы, а по языку, кажется, русские. К удивлению Джека, подскочившая к ним официантка после короткого обмена английскими фразами заговорила с ними на том же языке. Причем с гораздо большей уверенностью, чем на английском. Где только теперь не встретишь этих русских, подумал Джек, поразившись тому странному обстоятельству, что хороший голландский ужин ему подают итальянский бармен и русская официантка. Все-таки у несчастной Европы действительно поехала крыша. Он поймал на себе взгляд мужчины, потягивавшего у барной стойки что-то похожее на виски.

— Хоть вы-то голландец? — спросил его Джек.

Тот поднял руку и сказал что-то, прозвучавшее как «дах»[68]. Оставалось надеяться, что это приличное слово.

Минута по-голландски тянулась не менее получаса. Джек уже начал закипать, когда перед ним, наконец, поставили заказанное блюдо. Порция свиных ребрышек оказалась таких размеров, будто для ее приготовления зарезали целую свинью, и такой жгучей, будто перед смертью эта свинья сожрала мешок чили.

Джек подозвал официантку.

— Слишком много перца, — раздельно выговаривая слова, произнес он.

Девушка улыбнулась.

— Слишком мало пива.

Сбегав к стойке, она принесла еще одну кружку «Хайнекена» и поставила ее перед Джеком.

Совет оказался стоящим. Через пару минут Джек ощутил, что Голландия начинает