— Что значит, если вы не вернётесь, м-милорд? — спросил Фингар чуть дрогнувшим голосом.

— Ты взрослый уже, сам понимаешь, что это значит, — криво усмехнулся Дитамар, обгладывая кость. — Ты же знал, чем всё может закончиться, так что не смотри на меня так. Или… отведаешь ярга.

— А что вы будете делать? Как собираетесь осуществить… ну всё это… там? — голос Фингара чуть дрогнул.

— Я повезу леди Борас в своей карете на бал фавориток. Зафаринку переоденем кучером, так она попадёт на дворцовую территорию. Запряжём шестерку лошадей. Сегодня на королевском обеде я понаблюдал за всем, обошёл покои, послушал камни, теперь я знаю устройство дворца. Бал есть бал, за фаворитками не будут следить каждое мгновенье, я улучу момент и помогу Лее выбраться через окно. Альба мне поможет, он обещал. Зафаринка выпряжет двух лошадей из нашей кареты и будет ждать в условленном месте. Потом она заберёт Лею, они сядут на коней и помчатся в порт, где ты будешь их ждать. И ты не забудешь сделать то, что я сказал, и ничего не перепутаешь. Ты понял?

— Да, понял, понял! А ты? — Фингар отбросил вежливость кахоле и перешёл на айяарр. — Ты что будешь делать дальше?

— Ты, и правда, так за меня переживаешь? — Дитамар уронил кость на блюдо и посмотрел на Фингара с прищуром. — Я обещал Оорду научить тебя плохому и сделать из тебя настоящего мужчину. Не знаю насчёт плохого, но в остальном ты вроде как справился. Так что передашь Оорду мою благодарность.

— За что? — спросил Фингар, залившись краской.

— Он знает, за что. Да не задирай нос, тебе ещё учиться и учиться.

— А зачем нам сидеть на маяке? — Фингар быстро сменил тему.

— Всё может закончиться э-м-м… не совсем по плану. И я не хочу, чтобы Лею нашли по вашим следам. Маяк окружён водой, а вода разделяет стихии. И вода всегда укроет воду, так что Лею там точно никто не увидит. Око воды вам поможет. След будет вести в порт, и искать станут на кораблях, думая, что вы, таким образом, и бежали. Маяк никто обыскивать не станет. А с Мурдасом я договорился, его люди скажут, что видели женщину и мужчину, которые, не найдя корабль к отплытию, ускакали на север. А через два дня он скажет капитану, чтобы подобрал вас там, где ты ему скажешь. Вот и пусть заберёт вас на маяке. Только заранее ему места не называй, а то знаешь, не особо я верю в кодекс чести продажных кахоле…

— А ваша с Леей связь? Разве по ней нельзя будет найти следов?

— Я разорву связь, — ответил Дитамар, вымыв руки в большой чаше и наливая себе вина.

— Разорвёте связь? Так легко?! Это же как… как вырвать сердце из груди! — воскликнул Фингар удивлённо.

— Фин, поверь, вырвать сердце не так уж и трудно, или ты забыл, с кем говоришь? — в голосе Дитамара послышалась горькая усмешка.

Он налил себе полный кубок вина и отошёл с ним к окну и, глядя куда-то в темноту наступившего вечера, произнёс тихо и как-то неожиданно серьёзно:

— Знаешь, Фин, может, такое признание прозвучит и глупо, особенно в твоём присутствии, ведь Оорд просил учить тебя мужественности, и это уж точно не она… И, может быть, даже, этому я научился у тебя, что, конечно, звучит странно и ещё более глупо… Но, учитывая то, что мы, может, больше никогда не увидимся, я хочу сказать, что мне сейчас впервые по-настоящему страшно. Не за себя, нет. За кого-то другого. И это очень выматывающее чувство. Особенно, когда ты ничего не можешь сделать прямо сейчас, когда ты вынужден ждать, а ожидание — это пытка. Это так странно для меня. И это больно, — он сделал три больших глотка и опёрся рукой об оконный косяк, как будто ему трудно было стоять. — Я раньше не знал ничего подобного, с Лейсой было не так. А потом… потом, как оказалось, чувствовать ненависть легко. Ненависть проста, как лезвие клинка. А вот чувствовать любовь трудно. Любовь делает нас уязвимыми, Фин. Эйвер когда-то сказал: любовь делает сильными женщин, но слабыми мужчин. Я тогда не понимал, о чём это он, а вот теперь понимаю. И в другой ситуации я, может, и рад был бы этой любви, но всё сложилось так, что, кажется, у меня нет шансов на удачный финал. Даже если мне повезёт, она всё равно меня не простит. И что мне останется? Видимо, любовь — это не для меня, потому что второй раз мне уже с ней не везёт. Но, даже зная это, я всё равно не могу рисковать безоглядно, я теперь несу ответственность… Я не один, понимаешь? И если я отомщу, если я убью королеву, но она успеет навредить Лее, как я буду с этим жить? Что у меня останется потом? Пустота. И чем её заполнять? Вином? Женщинами? — он усмехнулся и ещё сделал пару глотков. — Я видел этого лысого колдуна, и я видел, что за ним стоит. Я не могу поступить по-другому, Фин. Вот поэтому я и разорву связь. Я знаю, что это спасёт Лею и, может быть, искупит мою вину перед ней. Ну… частично.

Он выпил оставшееся вино залпом и, поставив его на подоконник, обернулся. В его глазах сияла янтарная желтизна, и лицо было таким серьёзным, что Фингар даже растерялся от этого внезапного приступа откровения. Никогда джарт не говорил с ним ни о чём таком, да и вообще, Фин считал, что у него и вовсе нет сердца. Обычного сердца, которое может страдать. И сейчас он не знал, что на это ответить.

Дитамар подошёл к столу и, сняв с шеи жёлтый камень на серебряной цепочке, тот самый, что когда-то давал генералу Альбе, протянул его Фингару со словами:

— Держи. Отдашь его Лее, объяснишь, как его прочитать. Там то, что я не успел сказать в тот день, когда явился капитан Абалейн со своей ловчей сетью. Пусть она узнает правду обо мне, — произнёс он, кладя камень в протянутую ладонь Фингара, и добавил грозно: — Да не вздумай сам посмотреть! Узнаю, что ты нарушил слово — достану даже из светлых садов Миеле, ты понял меня?

— Понял, конечно! — Фингар схватил камень и спешно надел цепочку на шею.

— И вот это ещё, — Дитамар положил на стол кольцо с турмалином. — Отдашь ей. Скажешь — это подарок. В память о… музыкальном фонтане. Она поймёт. Да смотри, Фин, не потеряй и не перепутай.

— Нет, мой джарт, я всё запомню.

— Я только не пойму одного, — Дитамар отошёл к камину, взял шпицы и, поворошив угли, бросил ещё полено, — Лея ведёт себя так, как будто не понимает всей той опасности, что ей грозит. Если она читала книгу и знает, кто она такая… У меня такое чувство, как будто я чего-то не знаю. Но совершенно определённо, что этот лысый колдун заинтересовался ею, и ожидание завтрашнего дня меня просто убивает! — Дитамар швырнул в огонь ещё полено. — Но во дворце повсюду охрана. Хитты, ичу, гвардейцы… Там у каждой двери, за каждым горшком с пальмами стоит по соглядатаю, иначе я бы влез туда прямо сегодня!

— Милорд, в комнате и так жарко, — пробормотал Фингар, указывая на разгорающийся огонь, в который Дитамар отправлял одно полено за другим.

— Проклятье! — Дитамар отшвырнул щипцы, и они зазвенели, ударившись о каменный пол. — Ожидание смерти хуже самой смерти! Ладно, завтра утром я встречаюсь с Ребеккой, она должна пронести во дворец кинжал. Так что утро будет ранним. Иди, помолись всем богам и подготовь всё. И смотри, Фин, не подведи. Или получишь персонального призрака в моём лице, который будет приходить к тебе из светлых садов Миеле! А я иду спать. Завтра меня ожидает тяжёлый день, — Дитамар криво усмехнулся и быстрым шагом покинул комнату.