Узнав, что ему предстоит бить врага навозными вилами, Гонтран онемел.

– Я бы и сама их взяла, но у меня не хватит силы для настоящего удара, – призналась Анриэтта. – Ну, едем.

Путешествовать по темной дороге без фонаря – сомнительное удовольствие, всадники ехали по обочине, чтобы ни одна лошадь, попав копытом в колдобину, не свалилась и не сломала ногу. Впереди была Анриэтта, одной рукой она держала поводья, другой пистолетную рукоять.

– Вроде бы мы уже проехали два лье? – спросила она, повернувшись к Гонтрану.

– Думаю, да, сударыня. Но вокруг тихо, никто не стреляет…

Тут совсем близко замычала корова.

– Где-то там, за деревьями, село, – махнул рукой Гасконец. – Я слыхал, здешние жители разводят хороший скот. Если тут и была погоня, то она уже далеко… Дьявол, да вот же она!..

Теперь и Анриэтта услышала копытный перестук.

– Приготовьтесь к бою, – велела она.

То ли от Камбрэ, то ли от Арраса приближались всадники. Анриэтта, Гонтран и Гасконец отступили в тень большого придорожного дуба.

Всадники неслись на свежих и резвых лошадях.

– Двое, – сказал Гонтран.

– Справимся, – ответила Анриэтта.

Но сражаться не пришлось. У этих всадников был фонарь, они перевели лошадей на рысь, подъехали и осветили Анриэтту – она выступила вперед, заслонив собой Гасконца и Гонтрана.

– Не попадались ли вам на этой дороге три человека, которые держатся вместе и говорят на польском языке? – спросил старший из всадников.

– А как отличить польский язык от немецкого или венгерского? – поинтересовалась Анриэтта. – Нет, все, с кем мы встретились тут, говорили на том французском, который в ходу у пикардийцев.

– Будьте осторожны, сударыня, эти трое – опасные грабители. Если вы живы и целы – значит, скорее всего, не столкнулись с ними. Но если вам не повезет и вы их увидите, помните, что лучший способ защиты – это нападение.

– Или вы убьете их, или они вас, – добавил второй всадник. – Счастливого пути.

Они ускакали.

– Весьма благовоспитанные господа, – заметил Гасконец.

– Теперь мы знаем, что ваши друзья где-то близко, сударыня, – добавил Гонтран. И он, и Гасконец хорошо знали московитов, сочувствовали людям, которых занесло так далеко от родного дома, но только не понимали, как им помочь.

Анриэтта же убедилась, что герцог де Ларошфуко был прав: если до сих пор в списке подвигов воеводского сына было лишь одно предательство, то теперь прибавилось и второе.

– Да, они где-то здесь, но нужно быть болваном, чтобы носиться по дорогам, зная, что за тобой погоня, – сказала Анриэтта. – Они могли укрыться в роще, взобраться на холм…

– Сударыня, им до утра нужно уйти как можно дальше от погони, – возразил Гасконец. – Утром сельские жители выходят из домов, увидят незнакомцев и за шесть су расскажут о них любому, кто догадается показать деньги.

– Значит, нам надо было ехать за теми господами с фонарем? И они привели бы нас к нашим друзьям? – спросила Анриэтта. – Кажется, ты прав. Еще не поздно…

– Сударыня, тише… – прошептал Гонтран. – Там, кажется, карета…

– Какая бурная ночная жизнь на дороге в Камбрэ… – прислушавшись, заметила Анриэтта. – В такое время путешественникам положено отдыхать на постоялых дворах.

– Карета движется сюда, но очень медленно…

– Бог с ней, нам не карета нужна, а всадники, – заявила Анриэтта. Словно в ответ издалека донеслись выстрелы. Стреляли где-то на севере, откуда прибыли всадники с фонарем.

– Там! – показал рукой Гасконец.

– Значит – туда!

Анриэтта поскакала первой, не оборачиваясь.

По обе стороны дороги были пустые поля, тянувшиеся вправо и влево на два-три лье. «Не лучшее место, чтобы укрываться от погони, – подумала Анриэтта, – но ведь леса тут тоже огромные, если успеть добраться, в них можно надежно спрятаться…»

Вдали светился фонарь, судя по всему, фонарь кареты. Еще немного – и карету можно было разглядеть. Она остановилась, ее охраняли четверо верховых.

– Поезжай, Гонтран, спроси, не видели ли эти люди погони, – велела Анриэтта.

Гонтран подъехал к карете и вскоре вернулся.

– Ничего они не видели, сударыня. Карета еле ползет, потому что слетело колесо, они его сами кое-как поставили на место, но боятся, что опять улетит. В карете дама, и мне посоветовали убираться, потому что им велено стрелять в каждого, кто покажется опасным для этой дамы. И вот что еще, сударыня. Они меж собой говорят по-английски.

– Вот только англичан нам тут недоставало, – проворчала Анриэтта. – Они соврали, они должны были что-то видеть или хотя бы слышать. Едем дальше.

– Они, кажется, решили заночевать посреди дороги, сударыня, и это странно, – сказал Гасконец. – В таком случае я бы посадил даму на конский круп за собой и доставил на постоялый двор, а мужчины остались бы охранять карету.

– А ведь ты прав, Гасконец. Они загородили дорогу каретой и чего-то ждут. Странно только, что англичане…

Два выстрела прервали Анриэтту.

– За мной! – приказала она и, обогнув подозрительную карету, поскакала к северу.

Где-то там были братец, Петруха и Шумилов. Трое московитов, а сколько человек враги снарядили в погоню, неведомо.

Анриэтта понимала, что воевать с целым полком ей не под силу, но спугнуть погоню, показать, что в события вмешались посторонние, она могла. Одно дело – загнать троих никому не известных московитов в такое место, где их смерть никто не увидит, потому что ночь и все сидят по домам, другое – заполучить свидетелей; слишком много покойников этой погоне тоже ни к чему…

Нужно было дать знать московитам, что они тут уже не одиноки.

Когда следующий выстрел прогремел совсем близко, Анриэтта остановила коня и, привстав на стременах, приложила ко рту ладони, сложенные чашей.

– Шумилов, свои! – закричала она по-русски, что хватило глотки. – Свои, Шумилов! Сюда, сюда! Братец! Сюда!

Карета, которая, как сказали Гонтрану, еле ползет из-за колеса, вдруг стала, колыхаясь, разворачиваться.

– Сударыня, они хотят нас преследовать! – крикнул Гасконец.

– Черт побери! За мной!

Анриэтта послала коня вперед и заставила перескочить придорожную канаву. Такое для кареты было невозможно. Кучер хлестнул лошадей, и все, кто в тот час оказался на дороге, ведущей в Камбрэ, устремились на север: Анриэтта с Гасконцем и Гонтраном – по скошенному лугу, карета и сопровождавшие ее всадники – по дороге.

– Шумилов, Шумилов! – кричала Анриэтта. – Назад!

И по-французски приказала ему прятаться в лесу в надежде, что поймет.