— А так и не скажешь. Видишь пятна, сестрица?

Префект Огненных Змеек качнула головой, не отрывая взгляда. Что за кожа такая, белая словно молоко? Что за следы огромных зубов? Сколько раз стрелы и пули пробивали это невероятное тело?

— Одевайся, наёмник и идём скорее. Госпоже очень плохо.

— Она здорова? — вскинулся Кельвин в неподдельном волнении.

— Пока да, но больше этого молитвословия не выдержит. Поторопись.

Когда наёмник увидел Самшит, на его горле сжались пальцы сострадания, не позволявшие вымолвить и слова. Неотразимая красавица исхудала, очи её запали в потемневших глазницах, абрис стал таким тонким и хрупким… её пошатывало.

— Элрог снизошёл до меня, — счастливо улыбнулась Верховная мать, — вы живы!

— У-ум-моляю, присядьте, ну же, — он бережно усадил жрицу и сам опустился на колено подле огня. — Вам нужно поесть!

— Очень! — так же радостно согласилась она, сонно кивая.

Под его надзором Самшит ела дичь и пила заячий бульон с сухарями, не отводя глаз от галантерейщика. Кельвину же кусок хлеба в рот не шёл. Стоило деве насытиться, как она провалилась в сон и Змейки окутали свою госпожу одеялами. Только тогда он смог немного перевести дух.

— Что с ней?

— Она молилась за тебя денно и нощно, только и всего, — прогудела Н’фирия, протягивая большую деревянную миску похлёбки, — ешь, одноглазый, и думай, что скажешь ей, когда госпожа отоспится. Если ты не сдох, договор между Анх-Амаратхом и Безумной Галантереей всё ещё в силе.

К его ногам упал со звоном большой кошель, — южанки не последовали ни единому наставлению своего гида.

Самшит крепко спала весь день, всю ночь и весь следующий день тоже. Дева проснулась поздним вечером восьмого эйхета, после чего немедленно набросилась на еду.

— Ну и что дальше? — спросила она, облизывая ложку. — Как мы продолжим путь?

Наёмник смотрел на неё неотрывно, словно проговаривал про себя какие-то слова, но губы его оставались сомкнутыми, а задумчивость выдавалась движениями пальцев.

— Вы не передумали?

— Передумала ли? — она отложила посуду. — Кельвин, за время пути я не была сильнее воодушевлена!

— Вы не слышали, что я говорил тогда, госпожа моя?

Возникла неловкая тишина, и ему пришлось уточнить:

— Мор добрался до Алукки и уже смог достичь южных берегов — Заозёрья. Стево, который должен был переправить нас, мёртв. Он был контрабандистом и перевозчиком беглецов, зараза могла перейти к нему через товар или с живых переносчиков. Оказавшись на севере, — в Приозёрье, мы отдадим себя не только во власть Церкви, но и на откуп пегой кобыле.

— Дороги к великим целям вымощены телами, а не кирпичом. Нам остаётся идти, радуясь, что тела не наши.

— Госпожа моя, этими красивыми словами вы не убедите ни инвестигаторов, ни заразу.

— Сейчас для меня важнее всего убедить моего гида, Кельвин. Элрог уберёг вас не бесцельно, а с умыслом. Я молилась, чтобы вы смогли увидеть в нём истинного бога, во имя которого делается великое дело.

— Если ваш бог покажет мне, как укрыть такой отряд не только от вездесущих псов Церкви, но и от катормарского мора, госпожа моя, мне ничего не останется, кроме как уверовать. Но пока что путь на север для нас закрыт, мы просто не сможем перебраться. Умоляю вас, вернитесь домой.

Она коснулась его руки своими горячими пальцами, улыбнулась, будто жалея, и голосом нежным, но уверенным сказала:

— Если мы не преуспеем, Кельвин, некуда будет возвращаться. Считайте меня глупой, безмерно одурманенной чувством собственной важности, либо просто ослеплённой божественным светом, но я знаю, что, если не попаду в Синрезар, если не обрету Дракона Нерождённого, не будет больше Ур-Лагаша. Не будет Анх-Амаратха. Ничего не будет.

Она подняла глаза, он проследил её взгляд и увидел в ночном небе красный росчерк.

— Когда комета достигнет Валемара, всем нам понадобятся Доргон-Ругалор и Доргон-Аргалор. Без них мы — пища, с ними — воинство. Помогите мне, Кельвин, не бросайте начатого дела.

Жар её рук перетекал в его пальцы, даря подъём сил. Её голос, её взгляд… способность этой женщины овладевать умами и сердцами поражал даже его, прошедшего сквозь пламя, лёд и сталь. Отказать Самшит было почти невозможно. Особенно, когда она просила, хотя имела право требовать.

— Позвольте просто объяснить вам, госпожа моя. Переправиться через озеро водой законным способом нельзя, ибо страны севера и юга являются врагами, их флоты плавают по Алукке, защищая суверенные владения. Помочь в этом случае могут либо гномы, с которыми налаживать связи очень трудно, либо контрабандисты, такие как покойный Стево. Неподалёку, под южными руинами древнего Моста находится поселение его сородичей цитаро, Поплавок. Однако сейчас я не сунулся бы в этот плавучий аламут[43] и под страхом смерти, ибо уверен, пегая уже скачет по его улочкам.

— То есть, вплавь никак?

— Нет. Также нельзя воспользоваться магией, у меня просто нет связи с Галантереей, я не могу вызвать сюда умелого волшебника, да ещё и организовать приём с другой стороны, потому что волшебники севера и юга не в дружбе, они пристально следят друг за другом, следят за всеми магическими перемещениями.

— Остаётся путь посуху.

— Его даже как авантюру рассматривать не стоит. Когда болезнь вспыхнет, дороги наполнятся теми, кто попытается от неё убежать, попутно распространяя мор шире. Всюду, в канавах, в реках и ручьях разлягутся гниющие трупы, которые будут отравлять воды, зверей. Если южанам казалось, что доселе чудовища лютовали, то, когда пегая проскачет, они поймут, как прежде хорошо жилось. Чудовищ мор не возьмёт, зато появится бездонный источник пищи, их численность возрастёт на порядок. И если вы верите, что это всё нам по плечу, госпожа моя, в качестве последней радости мы встретимся с беспокойниками.

— С кем? — не поняла чужеродного слова Верховная мать.

— С нежитью, госпожа, — подала голос Н’фирия. — Он говорит, что мёртвые поднимутся и пойдут.

— Вот-вот, — Кельвин невесело усмехнулся, — пойдут. По одному — не страшно, но в пору эпидемий эти твари могут сбиваться в гурты на пять-семь десятков голов и плестись к ближайшему скоплению живых людей. Хорошо, если это город, который может защититься, но если какая-нибудь деревенька, то…

Худшие воспоминания встали перед глазами наёмника, унося его в прошлое как в кошмар наяву.

— Никак нам не добраться на север, мы либо повернём назад, либо очень скоро застрянем здесь среди лесов, кишащих чудовищами, заражёнными, нежитью. Не то время вы избрали для паломничества, госпожа моя, простите.

Ему было очень тяжело объяснять всё это, ведь Кельвин помнил, как уверял деву всего несколько месяцев назад, что сможет исполнить заказ. Настоящее же унижало его и как мастера своего дела, и как мужчину. Внезапные обстоятельства, задержки, не зависевшие от него, не служили для наёмника оправданием, и всё же, мысли о безопасности жрицы теперь перевешивали всё иное.