— Всего лишь сто десять веков назад этот человек ещё владел всем Валемаром. Он был одним из двух людей, которым это удавалось.

— Поверьте, мне даже известно, кем был второй, — без тени любезности сказал Кельвин, искоса глядя на приблизившегося Хиаса.

— Всем это известно, а вы не хуже их. Даже лучше.

— Когда мне говорят о моих достоинствах и даже превосходствах, я понимаю, что меня хотят обмануть.

— Не здесь и не сейчас, — покачал бритой головой собеседник. — Вы, Кельвин, выдающийся человек, я восхищён вами.

— Так, знаешь что, — галантерейщик повернулся к Хиасу, — ты пропал бы из виду поскорее, а то верхняя палуба — место опасное, можно поскользнуться и за борт упасть.

— Ничего страшного, я умею плавать. Зацеплюсь за колесо, и оно поднимет меня обратно, даже ход замедлять не придётся.

Кельвину хватило самообладания не улыбнуться, хотя бритоголовый скалился во всю ширь. Он был десятка на полтора лет старше наёмника и примерно на полголовы ниже ростом, при этом, однако, имел очень крепкое тело, чуть кривоногий, с несколькими заметными шрамами на лице и совершенно без ногтей на руках.

— Кажется, я вам не нравлюсь, Кельвин.

— Как ты догадался?

— У нас с вами много схожего. Вы Провидец, а я — пророк. Правда, волшебных глаз у меня нет, но есть нечто большее.

— Элрог направляет, да?

— Истинно так, направляет. Он направил меня к месту нашей встречи почти двадцать лет назад, и все эти годы я не был уверен, что, приплыв на тот берег, не обманусь в ожиданиях. Мне было так страшно, Кельвин, что я опустился на колени и горячо молился. Он услышал меня, и я счастлив. Ибо в противном случае я вспорол бы себе живот там же.

На поясе Хиаса висел большой искривлённый кинжал, точно такой, как у двух его спутников.

— Вы мне не верите.

— Ни единому слову.

— Это ничего. Путь к вере…

— Устлан трупами?

— Порой во имя веры нужно не только принимать смерть, но и дарить её, верно. Но я хотел сказать: «не для всех прост». Для вас он особенно тяжёл и это понятно.

— Хватит, — рука Кельвина легла на плечо Хиаса и крепко сжала трапециевидную мышцу, — разговаривать так, будто ты меня знаешь.

Невзирая на сильнейшую боль, бритоголовый и бровью не повёл.

— Ничего не могу с собой поделать. Мало кто из выдающихся людей по-настоящему начал жить после неудачной попытки покончить с собой. Но вы смогли. Вы исключительный.

Кельвин Сирли отшатнулся как от удара и мимовольно напрягся, будто готовясь принять второй, но того не последовало.

— Вы чувствуете ревность, Кельвин, и от этого злы, но всё пустое. Вы думаете, что больше не нужны матушке, но заблуждаетесь, вы нужны ей больше чем я. Она не знает, правда?

— Если ты попытаешься ей рассказать…

— Матушка не знает, что происходило с вами, пока она молилась в том лесу. Но я знаю, Кельвин, потому что я пророк и я говорю: у Пылающего есть на вас планы. Отныне вы живёте только для того, чтобы защищать матушку, беречь её. Как и я. Мы не враги. Если захотите поговорить, я всегда готов вас выслушать.

Он едва заметно поклонился прежде чем спустится вниз, а наёмник остался стоять как соляной столб, пока Джассар полз мимо.

* * *

Портовый город Прогиддар стоял на территории человеческого королевства Созе, но считался вольным гномьим городом и пользовался множеством прав внутри своих стен и на много дней пути вокруг. В этом он походил на города-государства Хвостового архипелага. Правитель Прогиддара, как было заведено у гномов, носил титул Rex[44], то бишь считался королём.

Для бородатых карликов титулование работало не так, как для людей: правитель каждого города, каждого поселения, да хоть каждого племени мог считаться кецаргхагеном — царём — своих владений, тогда как Rex off Drahhang или Горный Государь существовал только один.

Пароплав, перевезший паломников с южного берега, принадлежал прогиддарской торговой гильдии и был арендован Хиасом за некоторое количество крахестоунов[45]. Он завершил свой неспешный путь без малейших происшествий. За всё время корабли заозёрных и приозёрных держав не раз показывались на расстоянии обзора, но приближаться к железнобокому тихоходу не пожелали.

Портовым городом Прогиддар мог считаться с оговорками, — его порт был целиком вынесен за пределы внешних стен и поставлен как отдельная крепость на берегу Алукки. Сам город гномов стоял в получасе пути от водной кромки.

По закону, который издал рекс в те лихие времена, прежде чем войти хотя бы в порт, все корабли, обязывались причалить к небольшому каменистому островку близ берега. Руины, охранной крепости, стоявшей на нём когда-то, городские власти обновили и приспособили под раздельные участки проверки, выведя в воду множество временных причалов.

Когда пароплав бросил якорь и в его борту открылся сегмент обшивки, ставший сходнями, пассажиров и экипаж встретили гномы, с ног до головы покрытые плотными чёрными робами. Они носили на головах защитные дыхательные маски с линзами; у некоторых за спинами были бочки, а в руках, — трубки, присоединённые к ним мягкими шлангами.

За спинами гномов высилась массивная угловатая фигура гулгома[46], выточенная из гранита; существо имело длинные руки, единственный глаз, горевший красно-золотым светом, и приоткрытый рот; по всему его телу бежали цепочки узоров, переплетённых с рунописными строками.

Также вместе с чёрными гномами были дрэллеры, — крупные звери с густой жёсткой шерстью, похожие на помесь крота и кабана. Эти существа обладали устрашающими бивнями и когтями, постоянно пофыркивали, рычали. О нюхе дрэллеров в горах ходили легенды.

— Сколько времени в плавании? — спросил бригадир чёрных гномов неразборчиво.

— Шестнадцать дней в одну сторону и столько же в другую, — ответил капитан, гном с рыжей бородой, украшенной золотыми кольцами.

— На берег сходили?

— Взяли этих не-гномов. Не в городе, посреди безлюдных территорий. За время плавания они не выказали никаких признаков болезни.

— По пути назад причаливали? Сходились с другими кораблями?

— Нет.

Два дрэллера по команде стали обнюхивать всех прибывших. Эти существа не носили ошейников или намордников, не нуждались в цепях, они были достаточно умны, чтобы понимать, чего от них хотели и слушаться. Один зверь долго тёрся у ног Кельвина, он был напорист, тяжёл, старался отдавить ногу. Принимающая бригада насторожилась. Но в конце концов фыркающая тварь потеряла к галантерейщику интерес и отстала. Тщательно сделав своё дело, дрэллеры вместе с несколькими сопровождающими перебрались в нутро пароплава и не возвращались, пока не обнюхали там каждый квадратный шаг.