— Всё чисто!

— Добро! Не шевелитесь! — приказал бригадир.

Несколько гномов с бочками и трубками принялись дёргать небольшие рычажки, торчавшие слева, а потом повернули на трубках штурвалы и обдали экипаж с паломниками облаком едкой зловонной росы. От неё жгло глаза и во рту разливалась тошнотворная горечь.

— Отчаливайте, — распорядился бригадир, — и добро пожаловать домой!

Тяжёлый корабль поднял якорь и стал набирать ход, огибая другие причалы. Вдруг по левому борту полыхнула огненная вспышка, запоздало раздался гул. Команда парусника, пришедшего под флагом Сорша, вступила в схватку с чёрными гномами прямо на причале. Бородачи направили на людей свои трубки, но вместо алхимической росы из широких раструбов ударило алхимическое пламя. Оно с рёвом набросилось на корабельщиков, гоня их, вопивших прочь, перекинулось на корабль. Люди бросались в воду, спасаясь от огня, который не угасал, а вслед полетели пули и арбалетные болты.

— Кажется, кто-то уже прокатился на спине пегой кобылы, язви их души, — сказал Кельвин мрачно.

Один из неудачливых беглецов вынырнул прямо у борта пароплава и жалобно закричал, однако вместо помощи призвал на себя смерть. Рука белого орка оказалась точной, — гарпун вошёл в темя и вышел из правого бока, мертвец отправился на дно.

К причалу, подле которого пылал корабль, уже спешил другой пароплав, небольшой, деревянный, но тоже чадивший трубами; на его корме находилась конструкция, походившая на абордажного ворона. Когда оный корабль развернулся к погорельцу задом, конструкция изогнулась, спустила ниже крюк на толстом канате, подхватила парусник и пароплав медленно пошёл на открытую воду.

— Они в праве это делать, брат Хиас?

— Гномы боятся катормарского мора почти также сильно, как люди. В прошлом уже случалось, что болезнь перекидывалась на их царство из равнинного предела, так что приказ рекса наделяет проверяющих особыми полномочиями. Благодаря этой жестокости зараза пока не пробралась в город. — Задумавшись, бритоголовый попытался направить мысли Самшит в иное русло: — Вы готовы встретиться с верующими?

— Я жду этого с нетерпением.

— Они тоже, матушка, они тоже.

От порта к городским вратам их вёз паровой тягач, тащивший огромный омнибус. Из окон было видно приближение внешней городской стены, высокой и мощной. Прогиддар был построен по древней гномской традиции тройного кольца. В основе её стояла твердыня основания, мощный замок, окружённый высочайшей стеной, и служивший домом двору, коронному гарнизону, семье рекса. Под стенами твердыни в течение истории образовывался посад, который со временем воздвигал второе кольцо стен, а под ним со временем появлялся новый посад, ещё более обширный, который также возводил стены. Каждая являлась собственностью одного из сословий гномского народа: внешнюю стену содержали чёрные ремесленники и торговцы, которые обитали за ней; среднюю поддерживала на свои деньги рунные мастера, банкиры, и белые ремесленники; верхнюю стену, а также всю твердыню основания поддерживала военная знать во главе с рексом.

Каждая часть внешней стены от бастиона до куртины была названа в честь кого-то особо отличившегося из тех, кто поддерживал её золотом и защищал кровью. Родовые имена защитников тянулись под парапетами бронзовой рунописью, а их облики, составленные в традиционном гномьем стиле, украшали башни. Многие славные гномы были удостоены чести захоронения внутри стен, позволив потомкам гордиться предками и утверждать, что прах героев прошлого делал гранит ещё прочнее.

Паровой тягач дополз до врат. По сторонам от их проёма на стенах барбакана изображались облики гнома-рудокопа и гнома-кузнеца с горевшими очами, — внутри барбакана за обликами находились световые камеры. Омнибус прошёл сквозь портал.

Город гномов Прогиддар был целиком выстроен из камня. Внутри первого крепостного кольца располагались бесчисленные мануфактуры и рынки; склады и жилые подворья составляли сложный лабиринт, где было очень легко держать оборону. Паломники проехали почти через весь нижний город под среднюю стену, которая оказалась ещё выше и красивее внешней.

Там находился молельный дом, открытый Хиасом годы назад. К часу прибытия Верховной матери, улицы близ редкого круглого здания были заполнены народом, преимущественно людьми, коих в Прогиддаре насчитывалось немало. Ещё в толпе виднелись гномы, разномастные гиганты гор, хиллфолки, другие существа, коих мало кто знал на равнине. Все пришли увидеть её, настоящую жрицу Элрога. Дотоле эти верующие знали только Хиаса и других подобных ему, — не жрецов.

Они опустились на колени перед её невероятной красотой и величественной грацией. Десятки, переходившие в сотни, порождали волны молитвословий. Это зрелище заставило сердце девы затрепетать и преисполниться радости.

— Я проповедовал, учил их святому слову, матушка, — тихо сказал бритоголовый, — но и только. Братья Звездопада не способны оправлять ритуальные действа, поэтому верующие ждали вас. Когда вы сможете провести ритуал посвящения Пылающему?

— Известна ли им основа веры?

— Разумеется. Даже тем, кто не умеет читать, я помог выучить её наизусть с пониманием каждого слова.

— Тогда я посвящу их немедленно.

В центре круглой залы, составлявшей почти всё пространство молельного дома, был устлан углём очаг без стенок и дымохода; над ним в потолке зияла отдушина, а сам очаг служил единственным источником света во время молитвы. Его разожгли. Огненный столб поднялся надо всеми, опалил сухим жаром, лизнул светом колонны, державшие свод, вырезанные в камне стен письмена и образы. Братья Звездопада возожгли благовонья в кадильницах и принялись ходить между верующими, которые тесно расселись прямо на полу. Появился Хиас, столь привычный и знакомый всем здесь, появился с книгой, которую читал этим людям и нелюдям сотни раз. Он всегда садился спиной к огню, так близко, как только мог себе позволить, но сегодня духовный наставник сел к огню лицом, среди верующих.

Монах раскрыл книгу и громко зачитал молитвенный речитатив, который остальные подхватывали, начинали петь. Гимн поднялся в горячий воздух сотнями мелодичных слов. Он был приветствием для Верховной матери, которая вошла, сопровождаемая Пламерожденными. Преисполненные надежды взгляды вели её к середине залы, пока дева ни ступила в само пламя. У многих перехватило дыхание, другие вскрикивали, иные порывались броситься на помощь, но Хиас своим голосом возвращал порядок в души, чтобы каждый смог проникнутся величием священного действа.

Самшит стояла в огне и благосклонно улыбалась им, видя отсветы пламени в сотнях пар глаз. Огонь пожрал её одеяние, оставив первожрицу в совершенной наготе, совершенной красоте, непорочную, невредимую, обласканную любовью бога и даже священное копьё потеплело тогда, сбросив тёмный налёт веков. Верховная мать подняла Доргонмаур над головой двумя руками, и он засветился изнутри, запел так громко и красиво в наполненном верой пространстве, что все, не только она, смогли услышать голос в своих сердцах. Волнистое лезвие засверкало.