раскаяния и размеры вины. Если продолжить метафору, то полы у Ванды сияли, как хрусталь. Для долгих подходов не хватило душевных сил и я бухнула сразу.

– Вандуль, в чем дело-то? Меня, что, отсюда увольняют, а ты садишься на мое завидное место? – предположила я.

– Стала бы я так убиваться, – отмахнулась Ванда. – Всё гораздо хуже, и не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но поклянись, что простишь, не то говорить не стану.

– Уже простила, налей мне еще чашку и выкладывай, – великодушно заявила я.

– Мне всё равно стыдно, но ничего не поделаешь, – начала Ванда. – Понимаешь, несколько дней назад к тебе приходили клиентки в юном возрасте, лет по шестнадцати, оставили пакет с письмом, просили тебя дождаться и чтобы забрала. Я положила на твой стол и забыла. А вчера влетела, как демон, сумасшедшая девка в перекошенных очках, никого не спрашивала и рылась в шкафах. Кричала, что у тебя лежат ее вещи и громко бранилась с Викешей. Вы ведь полками поменялись, и вышло, что она рылась у него. Я за ней не следила, а как она вылетела вон, так меня что-то толкнуло – а письма-то на столе и нету!

– То есть, ты хочешь сказать, что прибегала Татьяна из бывшего Свердловска, нашла свой портфель в шкафу и письмо украла? – резюмировала я скупо с нехорошим предчувствием.

– Я не уследила, виновата, я не сообщила вчера, опять виновата, но это не всё, – Ванда длила сеанс покаяния. – Катюша, в этом сознаться, ну как нож острый! Понимаешь, когда девицы принесли письмо, я не только посмотрела, что там было, я копию сделала. Ты не простишь меня никогда!

– Ладно, Вандуля, не прибедняйся, – успокоила я младшего редактора. – Во первых строках моего письма следует одна благодарность. И копия у меня есть, и ты смело призналась. Давай сюда пиратские копии, но скажи по правде, какого чёрта лысого ты это сделала?

– Понятия не имею, – честно сказала Ванда. – Черт лысый попутал, не иначе. Если точнее, очень скучно было. Но я могла сказать, что меня стукнуло предчувствие.

– Я принимаю с признательностью твои признания, – пышно высказалась я, затем принялась изучать копию пропавшего документа с попутными комментариями. – И сделала отлично, будто сама нарисовала. Скажи честно, это не розыгрыш?

– Нет, это у соседей техника такая, сразу не разберешь, где оригинал, где копия. Не исключаю, что очковая девица унесла не подлинник, – заметила Ванда. – Я сама могла перепутать, когда клала в конверт. Малышева, а теперь скажи, что это за план такой? Что там укрыто, спрятано?

– Вот те крест, Вандочка! Честное, самое благородное слово – ни сном ни духом, – сказала я, вертя бумагу перед глазами. – Расскажи лучше ещё раз, кто принёс и как.

Ванда не стала чиниться и подробно рассказала, как однажды поутру заявились в контору две девочки, принесли послание и что при этом говорили хором и по очереди. Описание девчушек, сделанное Вандой, ровным счетом ничего не сказало, ни единый звоночек не бренькнул. Далее Ванда крупными мазками воспроизвела визит Татьяны накануне. Как та ворвалась и потребовала свои вещи, не стала слушать возражений, ринулась в стенной шкаф и начала лихо выкидывать оттуда папки и рукописи. Пребывавший на рабочем месте Викентий Львович сообразил, что пух и перья летят с его полки, пытался воспротивиться, был сметен и обруган, не остался в долгу по словесной части, но вынужден был отступить под натиском противницы. Хорошее воспитание не позволило ему оттащить женщину от заветного шкафа, а она этим бессовестно воспользовалась.

Громко и изощренно ругаясь, преимущественно в мой адрес, сумасшедшая женщина докопалась до дна и победно заявила, что доказательства налицо! Проклятая Малышева злостно ее ограбила прошлым летом, а присутствующие укрывали краденое! При этом девка потрясала чудовищным портфелем из кожзама и совала его всем в лицо, пока вдруг не сообразила, что он пустой. Дальше произошло нечто феерическое. Девка истерично орала "где?" раз за разом, Ванда пожимала плечами, а Викеша вдруг соизволил сознаться. Оказалось, что перед Новым годом, он случайно обнаружил страшную сумку на своей полке, понял, что Малышева припрятала и забыла, и однажды воспользовался.

– Как воспользовался? – в ужасе прошептала я.

В помойном портфеле находилось не менее килограмма знаменитого "чешского марципана", а именно взрывчатки для нужд всяческих просоветских террористов, ранее производимой в бывшей Чехословакии и приобретенной Татьяной по случаю для задуманного ею взрыва века.

– Ничего тут особенного, – буднично пояснила Ванда. – К нему люди пришли, захотели отметить, сбросились на бутылку, а сумки ни у кого не случилось, только прозрачный пакет, тогда Викеша вспомнил про тару. Хоть она страшная, но непрозрачная. Он оттуда всё вытряхнул, они сбегали в ларек, хорошо посидели, а потом заинтересовались, что там было. Нашли какую-то дрянь, попробовали на зуб, разобрались, что это не закусь, а вроде бы динамит. Ну и Глеб Иваныч взял немножко, чтобы летом в деревне рыбу глушить, Викеша ему дал, подумал, что ты не обидишься. Глеб Иваныч – он хороший человек. Викеша сказал девке, что нечего так орать, наверное, остаток лежит внизу, очевидно, упал в щель, пусть посмотрит. Подумаешь, позаимствовали у нее немного динамита!

– Ну и? – отрешенно спросила я.

– Всё оказалось, как Викеша сказал, – объяснила Ванда. – Валялось на полу в самом низу, вперемешку с дохлыми тараканами и мышиными какашками. Представляешь, здесь и мыши водятся! Девка собрала остаток с пола, страшно ругалась, проклинала тебя, а потом, как убежала, я хватилась конверта.

– Спасибо, Вандуля, – в очередной раз сказала я.

После чего немедленно полезла за телефонным блокнотом и стала звонить Владлене Ким и Алине Мельниковой, надо было выяснить, что предприняла Татьяна, обретши "динамит" и вооружившись украденной бумагой с непонятным планом местности. Владки дома не оказалось, но Алина Мельникова, бедняжка, впала в шок, когда я вкратце описала ситуацию. Выяснилось, что накануне, перед приходом Таньки в издательство «Факел» на дому у Алины случился грандиозный скандал. Ее пятнадцатилетний сынишка Владик, на дух не переносивший Татьяну, был пойман последней с поличными, когда выносил из комнаты ночник. Спать без света Татьяна напрочь отказывалась, ей в темноте мерещилась нечисть. Татьяна буквально схватила юного злоумышленника за руку и не отпустила, пока тот не доложил глумливо, что ее безумие всех достало, и мамашка советовалась с тетей Соней, которая служит доктором в дурдоме, не прислать ли за ней санитаров. И что пора кончать психовать, а то и впрямь скоро приедут.

Последствия выяснения отношений оказались ужасающими. Татьяна уверилась, что все вокруг сговорились ее извести, прокляла семейство Мельниковых до седьмого колена и вылетела вон в неизвестном