Оно очень высоко, под потолок. А потолки здесь, скажу я вам… для великанов.

Забираюсь на стол, который очень шаткий, не вызывает доверия. Встаю на носочки. Окно открывается с легкостью, но какое же маленькое. Узкое. И пыльное. Не знаю, смогу ли я через него выбраться.

Подпрыгиваю.

Пролезаю наполовину.

Застреваю где-то в районе перехода от талии к бедрам.

Арина права, надо прекратить лопать картошку. С завтрашнего дня на диету. Только листья салата и вода с лимоном. И ни крошки мучного в рот!

— Помогите! — ору, что есть мочи. — Помогитеее! Помогитеее! Сооос! Сос!

Кричу так минут пятнадцать. Голос срывается на сипловатый хрип. Почти исчезает.

Поняв, что никто мне не поможет, пробую залезть обратно в подсобку. Но в процессе задеваю кончиком носка край стола, и он падает…

А я повисаю, оставаясь все в том же странном положении, перегнувшись через окно безвольной тряпичной куклой. Еще и в носу сильно щекочет.

Ладно, мой вывод был крайне поспешным.

Сегодня явно не мой день…

Вдох. Выдох.

Слезы не могут быть бесконечными.

Я прямо сейчас выкидываю все произошедшее из головы. Я выкидываю из своей жизни Антона. Этого плохого парня больше не существует для меня.

Не существует…

Я не знаю его.

Самовнушение — процесс действенный.

И я действительно прекращаю грустить. Ситуация даже смешна немного. Да прибудет со мной позитив!

Успокаиваюсь. Забываюсь.

Дышу свежим воздухом.

Мечтаю чихнуть, потому что нос чешется все сильнее. В глазах пощипывает.

Дергаю ножками тудым-сюдым. А чем еще себя занять? Телевизор бы сюда. На какой там серии я остановилась?

Люба сказала, что утром меня выпустят. Ночка впереди будет долгой. Я так много работала. Мне надо отдохнуть.

Смогу ли я уснуть в таком положении?

Внезапно слышу шаги.

— Антон, подожди! Куда ты спешишь, я не понимаю?! Даша с Любой собрались к нам домой поехать, ты не можешь так некрасиво себя вести! Что за невоспитанность?! Я тебя такому не учила!

— Мам, я тебе потом все объясню, — кидает он, пробегая мимо меня. Наблюдаю за событиями «Свысока».

Марина пытается бежать за ним. У нее это плохо получается, на огромных каблуках, придерживает подол длинного блестящего платья.

Цок, цок, цок.

— Антон! — она останавливается прямо подо мной. — Нет уж, объясни сейчас!

— Простите… — выдавливаю еле-еле.

Беззвучно. Голоса нет. Я его истребила своим ором. Звучит лишь сипловатых выхрип. Она меня не слышит.

— Простите… можно вас отвлечь, буквально на секундочку…

Бесполезно. Ноль внимания.

Я сейчас как Роза на Титанике. Мне нужен спасительный свисток.

Антон осматривается. Он нервничает. Держит в руках телефон и набирает кому-то несколько раз подряд. Но абонент не отвечает.

Разворачивается к матери. Лихорадочно проводит ладонью по лицу.

— Что? — взбешенно переспрашивает. — Что?!

— Простите… простиииитееее… — пытаюсь склониться ниже. Прикоснуться к ее плечу. Но увы… — Я бы не хотела нарушать ваше уединение… простите…

— Я требую объяснения. Что происходит? — она тоже начинает кричать. — Что с тобой?! В последнее время ты сам не свой!

— Я больше не могу притворяться.

— Притворяться?

— Простите, очень интересно, но это семейные дела и лучше без меня это обсудить… могли бы вы… — снова вмешиваюсь я.

Внезапно слышатся еще шаги. Много шагов.

Из-за угла появляется оба семейства.

— Вот вы где?! Ладно, я согласен, — Дмитрий Михайлович поднимает руки в жесте «сдаюсь». — Был не прав. Нам не стоило сюда идти. Давайте прямо сейчас поедем в нормальный ресторан. И больше не будем ругаться.

Они останавливаются позади Марины.

— Подожди, — Марина останавливает мужа. — Наш сын хочет в чем-то признаться.

— В чем? — Дмитрий удивленно и надменно изгибает бровь. Так вот в кого эта привычка.

Все внимание направлено на Антона. Все ждут. Молча.

Я тоже жду. Рукой щеку подперла, уперев локоть в стену под окном.

Невероятно захватывающая сцена.

Я залипла.

— У меня есть девушка.

После этого тишина прерывается гулом голосов. Люба раздраженно вздыхает, складывает руки на груди. Глаза подзакатывает. Ее родители сильно возмущены.

— Антон… — его мать явно поражена.

Я, кстати, тоже.

Как драматично.

Мигелю бы понравилось.

— Ой, да Боже, есть и есть, — Люба дергает плечами. — Пофиг на нее. Я все знаю, Антош, и я тебя прощаю. Забей, — она взмахивает рукой, мол, ерунда.

— Кхм, — Дмитрий Михайлович откашливается. — Антон парень молодой еще, гормоны шалят, но мы уладим эту…

— Я влюбился. У нас все серьёзно.

Ух тыы… он влюбился… романтикааа.

Мечтательно вздыхаю. Повезло же этой девушке. Мне бы так…

И снова возникает тишина.

Долгая.

Бесконечная.

Люба разворачивается и с психом уходит. Ее родители и Вероника — за ней.

Дмитрий Михайлович почему-то улыбается.

— Что ж… — произносит Марина, будто отдаваясь на волю неконтролируемым ей событиям. — И кто же эта девушка? Познакомишь нас?

Я тоже умилительно улыбаюсь. Все это так прекрасно. Вот бы и мне такого парня…

Стоп.

Подождите-ка…

Так он же и есть мой парень!

Получается…

Он это обо мне?

И тут, наконец меня пробивает:

— Апчхи!!! Апчхи!! Апчхи!

Трое людей, стоящих внизу поднимают головы.

Запечатлеть бы их ошарашенные лица.

И снова эти серые холодные глаза смотрят в мои. На этот раз в них нет безразличия… вспыхивает лишь бесконечное удивление, облегчение и…

… лучики смеха.

— Да, — вздыхает он. — Мам, пап, знакомьтесь — моя девушка, Варвара.

— Здравствуйте, — выдыхаю полухрипом, махая им сверху рукой. — Приятно, наконец-то, познакомиться с вами официально…

Глава 54

Официально. Теперь, когда его родители все узнали, мы определенно считаемся парой официально.

И мне больше не стоит сомневаться в Антоне. Я решила, что полностью ему доверюсь. Забуду все свои тревоги и обиды.

— Мы с Ариной решили прогуляться после больницы. Велосипед и свою курточку оставила у нее, а ключи в кармане лежат, — лепечу взволнованно, стараясь не смотреть ему в глаза.

Не хочу, чтобы он поймал меня на вранье.

— И… и рюкзак тоже у нее.

Посильнее задергиваю края его пиджака, который он накинул прямо на мою униформу. Могла бы надеть толстовку, но все вышло так торопливо.

— Тогда переночуешь у меня?

— Что? Нет, нет… завези меня к Аринке.

— Уже поздно. Поедем ко мне, — твердым голосом настаивает Антон.

Ничего не могу ему возразить, отворачиваюсь к окну, ощущая, как алеют щеки.

— Эй, — берет меня за руку. — Все хорошо, неМалявка?

— Хорошо, — гляжу на наши сплетенные руки, затем, на его идеально выглаженную рубашку, а потом снова поворачиваю голову к окну.

Я почти не вижу пейзажа ночного города за стеклами салона. Все перед глазами проносится, не оставляя ни секунды для размышлений. Нахожусь в странной прострации после случившегося.

И тут чувствую, как Антон склоняется и