— Да неважно.

— А знаешь, что я еще взял? — он достает пакетик и вынимает оттуда ароматные сдобные булочки, такие же, как когда-то приносил мне. — Ммм, как вкуснооо, — тянет наигранно. — Мммм, восторг.

— Ммм, — мычу в ответ, завистливо глядя на него. — А ну ка, отдай сюда!

— Быстро же ты сдалась! Где твоя сила воли?! — отводит руку. Прячет мою еду за спину, затем, поднимает вверх, над головой. Я силюсь отобрать. — Ну нееет, тебе явно нельзя! Ты же потом не поместишься в кабину машины, хомячок…

— Отстань! — кричу на него со смехом. — Вот зря я тебе призналась в своих изъянах! Ты только и умеешь издеваться! — выхватываю булочку из его рук и с наслаждением вгрызаюсь. — Придурок, — шиплю на него.

— Признайся, ты просто напрашивалась на комплимент, — выводит меня из себя. — У тебя нет изъянов.

— Что? Перестань! — краснею пуще прежнего. — Это не так.

— Я уже много раз говорил, что ты самая красивая.

— Все, хватит, это не ради комплиментов!

Спрыгиваю с машины и возвращаюсь к костру. Обиженно вглядываюсь в разбушевавшееся пламя. Он подходит следом, обнимает со спины.

— Самаа-аая красивая девочка, — напевает мне в ухо с улыбкой. Мурашками окутывает. — Маа-аленькая, худенькая, миленькая…

Я тоже начинаю улыбаться. Сдержаться трудно. Поет он безупречно.

— Моо-оо-ой хомячоок, — продолжает напевать со смехом.

— Аааа, — пихаю его. — Ты неисправим!

— Смотри, что покажу, — он тянет меня за руку, ближе к лесу. Заводит в самую гущу. Под ногами трава шуршит. — Иди сюда. Видишь?

Мы подходим к оврагу. Вглядываюсь вдаль. Посреди бездны мрачного леса островок огоньков.

— Это гоночный трек, — подпрыгиваю. — Так хорошо видно. Ух. Там заезд? Прямо сейчас проходит? Вижу, вижу! Так здорово!

— Ага, раньше, когда только начинал создавать гонки, любил здесь бывать. Это мое секретное место. Кстати, тут недалеко река, — указывает вниз. — А с той стороны, — он показывает в противоположную сторону, откуда мы приехали, — чуть пройти по тропе — и увидишь наше байкерское кафе, — и вдруг, начинает вглядываться в мое лицо более внимательно. — Ты больше не приходила туда?

Вздыхаю. Все еще не призналась про то, что я там работаю.

— Не приходила… А ты… ты еще кого-то сюда приводил?

Он поворачивается и вновь смотрит вдаль. Задумчиво.

— Нет. Только тебя. Потому что…

Прерывается на несколько минут. А я не тороплю… я очень хочу знать причину. Он притягивает, обнимает, откровенно целует. И низко, с хрипотцой, шепчет мне магические слова:

— Для меня есть только ты.

И мне очень лестно знать это. Тепло растекается по всему телу. Однако, я так мечтала услышать другие заветные слова. В любом случае… я думаю, каждой девушке приятно услышать от любимого человека, что ты для него единственная.

Потом мы еще долго разговаривали обо всем, что для нас обоих важно. О наших мечтах, стремлениях, планах. Делились друг с другом океаном своих мыслей и чувств. И с каждым новым глотком этого океана, я понимала, что мое сердце больше не принадлежит мне. Оно целиком, полностью и безвозвратно — его.

Наверное, в этот день я потеряла себя окончательно. Это свидание запечатлелось в моей памяти навсегда…

Глава 56

Навсегда, — продолжаю рассказывать, горько всхлипнув. Выпиваю уже третью чашку крепкого кофе. Сегодня ночная смена. А я никакая.

Так. О чем это я…

Возвращаюсь воспоминаниями к тому дню.

К нашему свиданию.

Потом, оказавшись у дома, он еще активно уговаривал меня вновь переночевать у него. Просил, со всей своей мужской обольстительностью и харизмой. Ох, сдержаться мне было очень трудно.

— Я буду в другой комнате, а ты ляжешь в моей.

— Антон, меня же Аринка ждет, — отворачиваю лицо, прячу губы, которые уже болят от бесконечных поцелуев. — Перестань… неприлично приличной девушке ночевать у парня. До моего дома два шага. Мы встретимся утром. Перестань же…

— Она простит тебя, — не унимается он, вновь захватывая в плен мои губы. Сжимает в объятиях.

— Антон…

— Варь…

— Антон! Не распускай руки! — одергиваю его, когда он совсем переходит границы. Смеюсь. — Уже поздно. Мне пора спать.

— Хорошо, хорошо, — сдается. Ладони вверх поднимет. Губу медленно прикусывает, языком по ней скользит и ухмыляется. — Но… все же… я должен спросить…

— Что?

— Может быть, — хитро прищурившись, с какими-то странными интонациями насмехается. — Ты хочешь?

Явно что-то задумал.

— Что? — непонимающе моргаю.

— Пошалить?

Играет бровями и глядит в упор. Вычитывает меня всю.

— Антон! — кричу и отталкиваю его. Глаза распахиваю шире. Дышать начинаю активнее. Вспыхиваю похлеще костра в лесу. — Перестань!

— Давай, ты и я. Один на один, — вглядывается в мое лицо. — Я хочу… очень хочу… прямо сейчас… а ты?

— Антон, как тебе не стыдно предлагать мне такое? Я приличная девушка! И после нашего прекрасного свидания, я собираюсь лечь спать! В своей комнате! У себя дома! Одна! А ты… ты оставь эти пошлые намеки!

Уголки его губ дергаются. Во взгляде — миллиарды солнечных лучиков проносятся. Он еле сдерживает смех.

Ну что опять не так?

Что. Опять. Не так?

— Ты… о чем подумала неМалявка? — голосом до боли удивленным. Скрипучим. Севшим.

Я сглатываю. Вздыхаю.

Ну неет. В этот раз он меня не смутит. Сегодня мой день!

— А ты… о чем говорил? — приглушенно.

— О том и говорил. Ты и я, — голову склоняет, его глаза хищно темнеют. Покрывается радужка черными крапинками. — Будет горячая ночка. Ты же так этого хотела. Я согласен. И ты давно готова, я знаю. Пойдем ко мне.

— Антон! Нет. Сколько раз тебе повторить? Мы еще мало вместе! Я тоже тебя хочу … но… я не такая, пойми! — махаю ладошкой в лицо. Жутко жарко. Уф. — Ааа…

Он продолжает смотреть в упор, а потом, вдруг, начинает смеяться.

— НеМалявка, я про баскетбол, а ты про что? — говорит сквозь заливистый смех.

— Ч-что?

Что?

— Ты приглашала меня сыграть. Помнишь?

— Ч-что? К-когда?

— Я пробрался к тебе в спальню, сломал окно. Ты тогда сказала: Сыграем по-соседски. Я тебе не ответил, извини. Говорю сейчас — я согласен. Я очень хочу. А ты?

И продолжает улыбаться.

Наверное, я сейчас спелее самого спелого в мире помидора. Краснее самой красной в мире ягоды. Горячее смой горячей в мире сковородки. Ну… и так далее.

— Это месть за то, что я назвала тебя романтиком? — с горечью в голосе произношу. — Ты считаешь слово пошалим относится к игре?

— Конечно. Устроим шалость, побросаем мячик, разбудим соседей. Словно, мы маленькие дети. А по- твоему к чему это относится? О чем ты подумала? Ммм?

Хитрый. Бесчувственный. Дьявол.

— Ты победил. Я подумала другое, и я очень смущена.

Гордо