– Как тебе будет угодно, Хонди, – сказал он с улыбкой, но внутри не улыбнулся – там у него все дрожало.

Я прощупала его Раций и не смогла сдержать смешок – Эванс уже обливался седьмым потом из-за того, что не знал, как ко мне подступиться. Я совсем не походила на девиц, которым он морочил голову и кувыркался с ними просто так, а не чтобы появились новые маленькие лемуры. Он был мерзкий, как сгнивший дуриан, и я его насквозь видела.

– Нам вон туда, – указал он на крытую зеленую тележку на колесах – электромобиль.

Пока я шла к нему, люди вокруг с интересом поглядывали на меня. А я с таким же любопытством глазела на них. Я заметила, что тут мало у кого мой цвет кожи. Все были какие-то белые, розовые, желтые. Это, наверное, из-за того, что Говорящие искали пару только в пределах Священных земель. И одежда тут у всех была разная и очень-очень-очень странная.

– Хонди, ты изволишь сесть на переднее сиденье или на заднее? – спросил меня Эванс.

– На переднее, – сказала я, и он открыл передо мной дверцу.

Внутри уже находилась женщина с волосами цвета огня.

– Добро пожаловать в Тизой! – весело сказала она. – Позвольте пристегнуть ваш ремень безопасности!

Я не стала возражать, хоть и не знала, что такое этот ремень и где его пристегивают. Женщина сковала меня плоской лианой, которая совсем не пахла листьями и деревом, и я почти испугалась, но Эванс сделал с собой то же самое. Я прикоснулась к его Рацию и ощутила, что в этом нет ничего странного. У них так принято.

Колесная тележка пришла в движение и покатилась по Тизою. Я прилипла к окну и смотрела на все вокруг, пока в глазах не зарябило.

Сперва мы долго ехали по одной прямой улице, потом по другой, а потом начали петлять и подниматься по склону наверх, за пределы божественного лона – туда, где возвышались самые большие хижины, похожие на хрустальные айсберги. Я никогда не видела айсберги своими глазами, но слышала, что их много возле Хладона и Хладоса[24].

– Пожалуйста, не так быстро, – попросил Эванс женщину, которая крутила колесо. – Хонди, тебя не тошнит?

– Почему это меня должно тошнить? – спросила я, хмурясь. Он уже спрашивал это, когда мы ехали на железном змее, но тогда я не ответила.

– Ну, с непривычки. – Эванс был явно рад, что я наконец-то отвечала ему. – Все-таки ты же впервые едешь на таком транспорте. И тут потряхивает. Я переживаю.

– Великая Вита укрепила мое тело, – ответила я гордо. – Меня никогда не тошнит.

«Я сильна и готова убить предателя в любую минуту!»

Возле одного из самых больших айсбергов электромобиль остановился, и мы вышли из нее.

– Это тут живет Орланд Эвкали? – спросила я, стараясь скрыть волнение в голосе и едва удерживаясь от того, чтобы проверить, на месте ли кинжал.

– Да, но не совсем тут, а на крыше этого здания, – сказал беленый. – Пойдем.

«Долго же мы будем добираться, – думала я, высматривая лестницы. – Или тут тоже есть скользящие ленты?»

Мы подошли к прозрачной стене, за которой было видно людей, и стеклянные прямоугольники, как по волшебству, разошлись перед нами.

– Как ты это сделал? – не сдержала я удивления и тут же пожалела: Ирида наказала мне вести себя так, словно я ко всему готова и все тут знаю.

– Ну, это… – начал было Эванс.

– Забудь, уже поняла, – соврала я и, преодолев страх, шагнула внутрь первая, чтобы не показывать сомнений.

Вторая стена тоже разошлась передо мной, и мы оказались внутри айсберга. Тут почти все было белое и блестящее, а деревья росли в небольших бочках.

– Вот сюда, к лифту, – показал мне беленый. – Нам надо подняться наверх.

Мы вошли в тесную комнатку, где я увидела свое отражение так четко, как не видела в озере даже в самый безветренный день, и Эванс нажал на светящиеся кругляшки с цифрами. Тут же мне показалось, будто ноги мои приклеились к полу, а сердце скакнуло прямо в горло, и я проглотила его обратно. А еще я оглохла на пару секунд.

Потом все прошло. Стена перед нами тихо разомкнулась, и я увидела, что впереди зеленое поле с очень-очень ровной травой. Я испуганно обернулась к Эвансу, он улыбнулся:

– Мы уже прибыли. Прошу сюда.

Я осторожно ступила на дорожку, которая вела из комнатки к большой хижине в два этажа, и только тут поняла, что на самом деле мы уже не на земле, а на самом верху айсберга. На его плоской крыше, огороженной стеклянным забором. Вот где прятался Орланд Эвкали! В самой удивительной из всех построек, что я видела, а я на всякие посмотрела, пока тележка на колесах везла меня по Тизою.

Я много раз наблюдала, как хижины растут на деревьях, но как деревья на хижинах – ни разу. А у Орланда на втором ярусе росла целая эвкалиптовая рощица под стеклянным колпаком.

Сам дом – так называл хижину Эванс – был белый, с большими окнами от пола до потолка, как гигантская теплица, и снаружи много чего можно было разглядеть.

Я встряхнулась.

«Некогда удивляться!»

И побежала по дорожке со всех ног, не дожидаясь беленого.

Сердце грохотало у меня в груди, я вынула кинжал и держала его в чехле, но наготове.

«Вот и все. Больше предатель не спрячется».

Но он и не прятался. Он встретил меня на крыльце, одетый в серые штаны, синюю накидку, облегающую руки, и закрытые шлепки. Я думала, Орланд будет весь блестящий, как на той фотографии. Но у него не было даже стекляшек на глазах, и теперь я точно увидела, что они серые.

Вместо приветствия я врезалась в него. Нарочно. С разбегу. Не потому, что не успела затормозить – я хорошо владела своим телом. А чтобы мой Раций оказался как можно ближе к его Рацию. И чтобы прочитал его целиком.

Орланд отшатнулся от моего удара, но устоял на ногах. Под мягкой тканью грудь у него была плоская и твердая, и весь он оказался жесткий, жилистый. Странное ощущение. Раньше я мужчин не трогала.

– Добро пожаловать, – выдохнул он удивленно вместе с воздухом, который я выбила из него.

Я продолжала стоять, вцепившись в его накидку, пахшую лимонной цедрой и эвкалиптом. За моей спиной беленый про себя обижался, что к нему я такой симпатии не показала. Я заколю его этим кинжалом, если он еще раз представит меня голой или в этом дурацком