Весна не просто вступила в свои права – она уже вовсю флиртовала с летом. Солнце светило так ярко, что хотелось зажмуриться. Я открыла окно, и с удовольствием подставила лицо ветру. Когда Яков сказал, что мы летим на Мальдивы, я даже не поверила. Максимум, что я могла себе представить – побережье Крыма, да и то в самых смелых мечтах. Моё представление о райских островах заканчивалось рекламой райского наслаждения, а теперь…

– Как всё прошло? – спросил Яков, выдёргивая меня из грёз о предстоящем отдыхе.

Я поставила стакан на подоконник.

– Нормально, – ответила. Присмотрелась, ища признаки беспокойства. Муж Ларисы приходил не просто так, это было ясно. После всего, что она устроила, принудительное лечение было самым меньшим, что ей грозило. Покушение, причинение вреда здоровью, попытка вывести Майю, организация взрыва… Если постараться, к этому списку можно было добавить ещё несколько серьёзных пунктов. Лезть в это я не хотела, но и оставаться в стороне не могла. Особенно теперь, когда мне самой предстояло стать мамой. Как это – выносить под сердцем ребёнка, а потом отказаться от него? В чём искать правду, если у каждого она своя?

– Зачем приходил Кирсанов? – спросила в свою очередь.

– Просил не выдвигать обвинения в покушении на убийство, – выговорил Яков. Теперь на его лице появилось мрачное выражение. Он немного нахмурился.

– А ты что?

– Согласился, – дотронулся до моей руки. – Я прожил с этой женщиной несколько лет, Мира. В том, что случилось, не малая доля моей вины. Я понимаю, что ты можешь…

– Всё в порядке, Яков, – перебила я его. Что это было? Он пытался оправдаться? Объяснить? Я коснулась его живота и повторила, глядя в глаза. – Правда. Всё в порядке. Я сама хотела попросить тебя об этом.

Он нахмурился сильнее. Словно пытался убедиться, что в моих словах нет подвоха. Что они означают именно то, что я сказала. Судя по тому, что тень сошла, убедился. Я обняла его. Приподнялась на носочки и коротко поцеловала, погладила по шее, по затылку.

– Если бы ты этого не сделал, – покачала головой. – Это был бы не ты.

– Она стреляла в тебя, – напомнил он, как будто я могла это забыть.

– Не важно, – вздохнула. – Это уже не важно.

Это действительно было не важно. Ларисе нужно было не осуждение, а помощь. Ей нужна была забота и поддержка. То, как она плакала на плече у мужа, дало это понять яснее ясного. Она нуждалась в лечении, а не в том, чтобы её окончательно загнали в угол. Как ни пыталась я найти в себе ненависть к этой женщине, у меня не получалось. Жалость, сочувствие, ревность. Но не ненависть. Хуже того, как она наказала саму себя, наказать не сможет её уже никто. Ни один суд на свете теперь не даст ей право растить дочь, ни один суд не даст ей право опеки, что бы она ни делала. Вряд ли теперь она сможет получить право принимать хоть какое-то участие в судьбе Майи. Суд не позволит ей этого. Единственный, кто может позволить – Яков. И я хотела попросить его об этом. Попросить дать возможность Ларисе видеться с дочерью хотя бы в его присутствии. Но не сейчас. Позже, когда она пройдёт лечение, когда я сама найду в себе силы для этого разговора.

Яков погладил меня по талии и отпустил. Я вернулась к окну.

– Стас сегодня уезжает, – сказала словно бы вскользь. Взяла стакан с водой. Отпив, посмотрела на мужа исподлобья.

На нём были мягкие, немного застиранные домашние джинсы и простая футболка. Пожалуй, сейчас он выглядел даже сексуальнее, чем в привычных брюках. Тёмные волосы были небрежно причёсаны, на шее – цепочка. Взяв свежий багет, он открыл холодильник и достал банку шоколадной пасты. Включил кофемашину и только потом одарил меня взглядом. От этого его взгляда у меня затянуло внизу живота. Лёгкое раздражение и откровенная ревность, пронизанная откровенным «ты моя». Ему даже говорить этого было не нужно.

– Не хочешь спросить, куда?

– Куда? – с безразличием.

– В Канаду, – подошла. Поставила стакан позади него возле раковины. – Его пригласили работать в хорошем клубе, – посмотрела выразительно.

Взгляд Якова оставался беспристрастным. Только уголок губ пренебрежительно дрогнул. Я положила руку на его предплечье, провела до локтя.

– Удивительно, да?

Яков хмыкнул, развеивая последние сомнения. Стоило Стасу сказать о приглашении, я заподозрила, что это не просто так. Подобные шансы не выпадают случайно даже самым достойным. Каким бы талантливым хоккеистом не был Стас, приглашение в Канаду… Это слишком. Такого просто не бывает. Не бывает просто так. Я понимала это, понимал, скорее всего, и Стас. Яков слегка сжал мою ягодицу, я в ответ – его руку.

– Он хороший человек, Яков, – проговорила тихо. – Спасибо.

– Я не для него это сделал, – выпустив меня, он отвернулся.

Я подошла снова.

– Я знаю, – сказала спокойно. – И знаю, что не для меня.

– Да чёрт возьми, – Яков не сдержался. Схватил меня и, взяв за плечи, развернул к себе. – Ты можешь себе представить, как меня раздражает, что он трётся около тебя?!

– Понимаю, – ответила с улыбкой, едва сдержав смех.

Яков даже не заметил этого. В тёмных глазах так и полыхала ревность, на фоне которой намертво было выжжено всё то же «ты моя». Это «ты моя» отпечаталось и в моём сердце.

– Когда-нибудь я бы не сдержался и начистил-таки ему рожу, – продолжил Яков.

– Точно начистил бы, – шёпотом. Дотянулась до него, обвила рукой шею. – А потом мы бы с тобой поругались, – в самые губы. Потихоньку поцеловала. Мягко, нежно. – Помирились бы и опять поругались. Потому что ты ревнивый, как незнамо кто, – ещё один поцелуй. – Хотя я тебе уже говорила: Стас – прошлое. Настоящее – ты, – ближе к нему. Прижалась всем телом. – Ты, – едва слышно, целуя сладко, неспешно.

Услышала его сдавленное рычание, почувствовала, как он пробрался рукой мне под футболку, и закрыла глаза. Подумать только… Когда-то этот мужчина схватил меня посреди улицы и засунул к себе в машину только потому, что у него было плохое настроение. Где-то в моём родном городе, на самом