Стихло.

Я попытался дотянуться до этого тихого уголка внутри, который когда-то был хорошо мне знаком. Мантры Гибсона бесконечно звучали в пустотах моего черепа.

«Страх отравляет. Страх отравляет. Страх отравляет».

Но этот яд прятался во мне уже давно, и сколько бы я ни цеплялся за знакомую силу, ухватиться крепко никак не получалось. Воспоминания о яме, стене и плетке волнами накрывали меня, пока голем передо мной не превратился в демонов «Белой руки». Над нами, как на арене Великого конклава Падмурака, теперь нависало Вати Инамна.

Мой щит отражал выстрелы; вокруг нас с Валкой сыпались искры. За огневым шквалом деймон стремительно, почти незаметно, приблизился. До сих пор я помню – отчетливо, не хуже Валки, – как руки-ножи потянулись ко мне, чтобы схватить. Из-за мерцающих огней у меня сложилось впечатление, будто голем застыл во времени.

Одна железная рука схватила меня за плечо, а другая сложилась в кулак, чтобы пробить мой щит, как ранее пробила щит гоплита.

– Du-mi kla! – раздался звонкий голос, как показалось – запоздало.

Удар кулака был подобен удару кувалды, но голем замешкался, и его рука со скоростью пули врезалась в мой щит с поистине колокольным звоном. Я не почувствовал удара, лишь адамантовый укол адреналина и шокирующее осознание.

Я едва не умер.

Пистолет оставался у меня в руке, и я, стиснув зубы, поднял его. Металлическая, похожая на саблю рука голема скользнула по моему плечу, проделав дыру в плотном пластике, и застряла в стене, зацепившись за какой-то брус или трубу. Придя в себя, я оживился как никогда за последние десятки лет и сунул ствол дисраптора в сустав левой руки железного голема.

Мой палец шевельнулся.

Воздух вокруг наэлектризовался; заряд прошел по эндоскелету машины и сжег чувствительную проводку. Черные паучьи глаза сверкнули и потухли, превратившись в безжизненные черные бусины. Машина обмякла и умерла.

Отпихнув железный каркас, я высвободился и заметил, как таращатся на меня Стас и несколько солдат. Они решили, что это какой-то фокус, очередное чудо Адриана Марло. Но это было не так.

– Хорошо, что ты наконец-то объявился, – сказала Валка, взяла меня за руку и сжала перчатку. – Добро пожаловать назад.

Это ее голос я услышал. Ее слова. «Ду-ми кла» на пантайском означало «даже не думай».

Должно быть, Валке удалось на миг зачаровать голема, нарушить его координацию.

Она не видела, как я улыбнулся ей, – наши лица скрывали черная и белая маски, – но я улыбнулся.

– Спасибо.

Она подтолкнула меня к действию, заставила проснуться. Сделать выбор. Либо преградить путь машине, либо погибнуть. Вдвоем.

Над таким выбором и думать нечего.

Однако прежние способности так и не вернулись. Дораяика что-то сломал во мне, и это не в силах был вылечить ни доктор Элькан, ни годы, проведенные с Гибсоном на Фессе. Тихий уже много лет не говорил со мной, не делился видениями. Даже его дары были теперь утрачены.

«Когда ты позовешь его, – ухмыльнулся Пророк, – оно останется Тихим».

Неужели Сириани был прав и Утаннаш-лжец обманул меня? Бросил меня?

Думать над этим не было времени. Сирены продолжали завывать, а красные лампы – мерцать. Мы выжили, и нам предстояла схватка, которую нужно было выиграть независимо от помощи Тихого.

Последняя схватка.

«Только прошлое неизменно».

– Спасибо, – уже тише повторил я Валке, затем крикнул, обращаясь ко всей группе: – Нельзя задерживаться!

Как только я это произнес, впереди послышались шаги. Никаких голосов. Только тяжелая стальная поступь. Я представил, как краска отливает от лица Стаса, но вдруг осознал, что толком не знаю, как он выглядит.

Из-за угла появились еще два металлических чудовища, крутя головами-пушками в поисках нас.

– Бежим! – крикнул я, чувствуя, как кровь понеслась по жилам и наполнила мое сжавшееся сердце. – Бежим!

В коридоре мы рисковали оказаться зажатыми с двух сторон, попасть между молотом и наковальней. Нужно было двигаться, найти лучшую позицию. В открытом пространстве против големов у нас было мало шансов на успех.

Подгоняя Валку, я оглянулся и увидел в конце коридора еще три машины. Их черные глаза мерцали белым, когда на них попадали лучи аварийных ламп. Я схватился за перевязь, на которой висела моя сьельсинская сабля, и втянул голову, когда о щит ударился плазменный заряд. Среди замыкающих я чувствовал себя так, как, должно быть, чувствовали себя солдаты Бога-Императора, сражавшиеся против бездушных слуг мерикани на закате Золотой эры. Это были не химеры, а полноценные машины; в них не было ничего ни от человека, ни от ксенобита.

Я не религиозен – по крайней мере, не в том смысле, в котором этот термин применяют простые люди. Я не верю в возвращение Матери-Земли и в то, что Бог-Император на самом деле был богом. Но деймоны, с которыми он сражался, на деле были демонами, не менее смертоносными для человека, чем сьельсины и их темные божества. Это может показаться странным, но чувство преемственности, связи с первобытным человеком и его борьбой против собственных созданий, заставляло меня сохранять холодную голову и бояться меньше. Я поднял пистолет и выстрелил.

К моему изумлению, выстрел попал в цель, и ближайшее из металлических чудищ рухнуло на пол грудой дымящегося металла. Его системы выгорели.

– Во имя Земли, как? – оглянулся на меня один солдат. – Да про вас правду говорят!

– Не задерживайтесь! – крикнул я в ответ и снова выстрелил.

На этот раз мимо.

– Милорд? – вмешался Стас.

Не успел я ответить, как кругом загрохотали выстрелы, и я прикрыл лицо рукой от ярких лучей плечевых дисрапторов големов. Между нами оставалась всего лишь сотня футов, но машины не бросались в атаку, как предыдущая. Другие модели? Выглядели они одинаково. Они продолжали надвигаться, как волна; их выстрелы искрили, отражаясь от наших щитов. Возможно, они опасались налететь друг на друга и потому не повышали скорость, а может, их останавливало что-то другое. Например, оператор-человек, которым двигало нечто большее, чем банальная жажда безопасности?

Могли в МИНОСе узнать, что я находился здесь?

– Берите доктора и ступайте! – приказал я декуриону. – Найдите Шарпа! Живо!

– Адриан, даже не смей! – прошипела Валка. – В прошлый раз из этого ничего хорошего не вышло!

– А как же вы? – спросил Стас.

– Я за вами!

Времени спорить и объяснять не было.

– Отвлеку их, попробую заставить разделиться. Уведите ее подальше отсюда!

Я еще не мог думать ясно, но понемногу начинал. Как будто в иссохшие сосуды вновь хлынула кровь; новая, без примесей, болезненная жизнь. Пантайская ругань Валки преследовала меня по всему коридору, пока Драконоборцы уводили ее. Я стиснул зубы. Нельзя было