Тем временем малайцы и даяки спрятались за баррикадой, для удобства уложив стволы карабинов на скатанные гамаки. Они были спокойны и невозмутимы, словно им предстояло не смертельное сражение, а какое-нибудь безобидное соревнование на меткость. У каждого имелась жуткая борнейская сабля, больше европейских или американских подходящая для абордажа.

Янес прикурил новую папиросу, приказал китмутгару налить стаканчик сиамского арака[77], выпил и окинул взглядом своих людей.

– Канониры, готовьсь! – громко приказал он. – Бой начинается. И первым делом прикройте проа, не хочу, чтобы его потопили.

Под предводительством двух сержантов десять макасаров, считавшихся лучшими артиллеристами Зондских островов, направились к орудиям. Мати уже навел свою пушку на корабль преследователей. Янес, в свою очередь славившийся как отменный артиллерист, чуть подправил прицел и сказал:

– Ну, Мати, поглядим, на что ты способен. Учти, в твоем распоряжении более мощные орудия, чем у голландцев.

Даяк занялся пушкой и уже намеревался стрелять, но в эту секунду над волнами, отражаясь от водной глади, разнесся грохот двух выстрелов. Один ударил по яхте, другой – по проа Падара, отчаянно предпринимавшего все возможное, чтобы не отстать и не попасть в плен. Однако голландские канониры взяли слишком высоко. Первый снаряд лишь сломал флагшток, второй – порвал какой-то канат стоячего такелажа.

– Твоя очередь, Мати! Не оплошай.

Тот склонился над орудием. Под бдительным взглядом португальца навел его на цель. Над морем пронесся огненный метеор. Снаряд пролетел над проа, оказавшимся аккурат между яхтой и канонеркой, и угодил в палубу голландского судна, разметав скучившихся у орудий артиллеристов.

– Шевелись, Мати! – приказал Янес. – Нет времени почивать на лаврах. Это вопрос жизни и смерти. Если канонерка доберется до Варауни, нас всех повесят за пиратство. Надо убрать лишних свидетелей.

– Пассажиры парохода обязательно донесут на нас властям.

– Предоставь мне эти заботы. Я из султана уже веревки могу вить. Стреляй же, черт тебя побери!

Мати метнулся на бак, где стояла пушка на поворотном круге, и дал второй выстрел. На сей раз снаряд попал в колесо левого борта, лопасти которого разлетелись вдребезги. С проа тоже открыли огонь. На почти остановившуюся канонерку обрушился поток пуль и шрапнели.

Обе стороны сражались с необычайным пылом. Голландцы, пусть и лишились хода, не прекращали огонь. Два десятка морских пехотинцев обстреливали проа из карабинов: лодку было проще вывести из боя и ее опытный капитан, пользуясь крепким западным ветром, ушел под защиту яхты.

Между тремя небольшими судами завязалась яростная перестрелка. Над морем свистели пули и снаряды, иногда корабли полностью скрывались из виду в вихрях беловатого дыма и сполохах пламени.

Поняв, что дело принимает серьезный оборот, Янес сам встал к кормовой пушке и теперь выпускал по канонерке снаряд за снарядом. Положение было отчаянным, но малайцы и даяки не дрогнули, несмотря на потери. Их карабины непрерывно палили, равно как и пушки на яхте, и спингарды на проа. Голландский экипаж, и без того насчитывавший меньше людей, чем команда Тигров Момпрачема, таял на глазах.

Бой определенно подходил к концу.

Янес палил то из одной пушки, то из другой – крупными железными снарядами конической формы. В борту голландского судна появились бреши, в которые устремилась вода. Экипаж еще пытался отстреливаться, ведь моряки знали: от тех, кто поднял знамя Момпрачема, пощады не жди. Однако их залпы становились все реже и слабее. Одна из пушек пострадала от меткого выстрела пиратов и вышла из строя, вторая же раскалилась от непрерывной пальбы и стреляла дурно.

И все же голландское знамя продолжало реять в небе, словно намертво прибитое к флагштоку. Голландцы поняли, что их ждет неминуемая гибель.

Янес с неизменным спокойствием бесстрастно посылал в обреченную канонерку снаряд за снарядом. Ему помогал Мати. Португалец старался целить как можно ближе к ватерлинии, чтобы проделать бреши в обивке. Борта корабля были уже изрядно посечены. При очередном попадании судно вздрагивало и дергалось, точно страдалец, укушенный тарантулом.

Раздался мощный взрыв.

– Что это? – закричал Мати.

– Вода залила машинное отделение. Котлы взорвались.

– А экипаж?

– Они ведь сами напали на нас ни с того ни с сего. Пусть теперь идут ко дну.

– И что потом?

– Мати, предоставь это мне, – с усмешкой ответил Янес и тут же вынужден был отпрянуть, уворачиваясь от обвалившегося куска обшивки. – Падар! Удвой огонь! Разнеси это корыто в щепки!

Канонерка представляла собой жалкое зрелище. Сигнальная мачта рухнула вместе с оснасткой, из распахнутых люков валили белесые клубы дыма, но уже не от выстрелов – это выходил пар из развороченных котлов. Яхта и проа безжалостно обстреливали гибнущий корабль, разнося в щепу его борта, корму, нос…

Грянул новый взрыв, отделивший каркас от обшивки ниже ватерлинии. В трюм, клокоча, хлынула вода. Она прибывала, лилась отовсюду, изо всех бесчисленных брешей. Яхта и проа прекратили пальбу.

Голландцы сопротивлялись до конца, прежде чем пойти ко дну. Какое-то время их пули свистели над головами пиратов, затем все разом стихло. Канонерка, медленно вращаясь вокруг своей оси, погружалась под воду.

В любом другом случае Янес, несомненно, не смог бы столь хладнокровно наблюдать за гибелью смельчаков, решивших умереть, но не спустить флаг и не сдаться на милость победителя. Однако эти люди представляли огромную опасность для замыслов португальца. На сердце Янеса лег камень. Увы, задуманное дело требовало их погибели.

Канонерка продолжала описывать круги, покачиваясь, точно бредущий из кабака пьянчужка. Внезапно она легла на левый борт, тяжело перевернулась вверх килем и исчезла в огромном водовороте.

– Будь у меня возможность их спасти, я бы, наверное, попытался, – сумрачно произнес Янес, и на его скулах заиграли желваки. – Однако на кону наше собственное существование и грандиозный замысел Сандокана. Мы обязаны взять султана в тиски. А так все закончилось бы раньше, чем началось. Кроме того, не я первым начал сражение.

Он поднес ко рту сложенные рупором ладони и закричал во все горло:

– Падар! Подойди поближе!

Лодка, каким-то чудом не затонувшая под огнем канонерки, отсалютовала выстрелами и пришвартовалась к яхте.

– Поднимайся на борт!

Падар вскарабкался по сброшенной лестнице. Между тем Янес спустился в каюту, откуда доносились бешеные вопли англичанина:

– Пираты! Подлецы! Кого вы еще потопили? Выпустите меня немедленно или Британия жестоко вам отомстит!

Янес с пистолетом в руке отпер дверь:

– Господин посол, собирайтесь, нам пора ехать.

– Это куда еще?

– Для начала в бухту Радости.

– Мне нечего там делать, дорогой господин пират.

– Это меня не волнует.

– А если я откажусь?

– Я посажу вас в лодку силой.

– Вы американец?

– Почему вы так решили?

– Только заокеанские ковбои отличаются подобной бесцеремонностью.

– Нет, сударь,