— Все хорошо. Просто таблеток наглоталась. Ксаббу здесь?

Отец покачал головой. От него несло пивом, но на ногах он держался сравнительно твердо.

— Домой пошел. Что они теперь, в очередь к тебе строятся?

Рени недоуменно воззрилась на него.

— Перед парадным еще один мужик в машине сидел. Здоровый, бородатый. Отъехал, когда я подошел.

Рени ощутила укол страха.

— Белый?

Отец расхохотался.

— Здесь-то? Не, черный как я. Наверное, в другую какую квартиру. Или грабитель. Ты, когда меня нет, на цепочку закрывайся.

Она улыбнулась.

— Хорошо, папа.

Отец редко бывал так заботлив.

— Посмотрю, осталось ли чего пожрать. — Он поколебался, стоя в дверях. — Этот твой приятель — он из маленького народа?

— Да. Он бушмен. Из дельты Окаванго.

В глазах отца мелькнуло странное выражение, как искра воспоминаний.

— Их народ — самый старый. Они жили здесь еще до черного человека — до коса и зулусов и всех прочих.

Рени кивнула, заинтригованная отрешенностью в его голосе.

— Никогда не думал, что снова их увижу. Маленький народ… Не думал, что увижу их снова.

Отец вышел с отстраненным выражением на лице и осторожно прикрыл за собой дверь.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Мерове ждет суда за военные преступления.

(Изображение: Мерове сдается генералу ООН Раму Шагре.)

ГОЛОС: Хасан Мерове, свергнутый президент Нубийской республики, предстанет перед трибуналом ООН за военные преступления.

(Изображение: солдаты ООН раскапывают братские могилы под Хартумом.)

ГОЛОС: Полагают, что за десять лет правления Мерове, одного из самых кровавых в истории Северо-Восточной Африки, погиб почти миллион человек.

(Изображение: Мохаммед аль-Рашад, адвокат Мерове.)

РАШАД: Президент Мерове не боится предстать перед другими мировыми лидерами. Мой клиент собственноручно построил нашу нацию на дымящихся руинах Судана. Всем этим людям известно, что в периоды хаоса лидеру иногда приходится вести себя жестко, и если они утверждают, что поступили бы иначе, то они лицемеры…

По краю зрения ползла неоново-красная линия, словно один из его глазных капилляров неожиданно стал видимым. Линия извивалась, замыкалась на себя, ветвилась и выпускала еще более мелкие отростки — работала экспертная система, которую линия символизировала. Дред усмехнулся. «Бейнха и Бейнха» не доверяли его обещаниям насчет безопасности — они желали изучить виртуальный офис Дреда не хуже собственного. Но ничего иного Дред и не ожидал. Более того, несмотря на их успешное сотрудничество в прошлом он всерьез усомнится, стоит ли нанимать сестер снова, если они поверят ему на слово.

«Уверенный, беспечный, ленивый, мертвый». Так звучала мантра Старика, и мантра неплохая, хотя Дред иногда подводил черту не в тех местах, где это сделал бы Старик. Тем не менее Дред был все еще жив, а в его бизнесе это служило единственным мерилом успеха — тут не было неудачников, так и оставшихся бедняками. Разумеется, Старику следует воздать должное за осторожность — он прожил на свете дольше своего наемного убийцы. Гораздо дольше.

Дред бросил взгляд на поле абстрактного цвета за единственным окном офиса, потом снова посмотрел на виртуальную белую стену. Аппаратура сестер Бейнха заканчивала проверку безопасности его сетевого узла. Удовлетворившись результатом, она отключилась, красная линия исчезла из программы-монитора Дреда, и близнецы Бейнха немедленно подключились.

Они появились в образе двух одинаковых и почти безликих фигур, сидящих рядом у противоположного края стола. Сестры Бейнха не признавали использование высококачественных симов при личных встречах, и, несомненно, считали дорогой сим Дреда примером бессмысленной и помпезной расточительности. Дред наслаждался их раздражением: подмечать проколы и слабости других профессионалов и даже жертв, как он считал, это почти то же самое, что проявлять снисходительность к привычкам друзей, оживляющую существование простых смертных.

— Добро пожаловать, дамы. — Он указал на симуляцию черного мраморного стола с дорогим китайским чайным сервизом, настолько необходимым, когда имеешь даже виртуальные дела с клиентами, живущими на Тихоокеанском побережье, что Дред сделал его постоянной принадлежностью своего офиса. — Могу я вам что-нибудь предложить?

Он почти ощутил раздражение близнецов.

— Мы не тратим свое сетевое время на любительские театральные эффекты, — заявила одна из сестер. Удовлетворение Дреда возросло — сестры были настолько раздражены, что даже не пытались это скрыть. Первый ход в его пользу.

— Мы здесь по делу, — подхватила вторая.

Он никак не мог запомнить их имена. Ксикса и Накса, имена из индейского фольклора и совершенно им не подходящие. Так их называли, когда они, еще девочками, были звездами борделя в Сан-Паулу. Впрочем, никакой роли это не играло: сестры настолько напоминали единое существо, что любая могла ответить на вопрос, адресованный другой. Сестры Бейнха считали имена такой же сентиментальной ерундой, как и реалистичные симы.

— Тогда займемся делом, — приветливо отозвался Дред. — Вы, разумеется, ознакомились с заданием?

Снова раздражение, проявившееся в секундной паузе перед ответом.

— Да. Задача выполнима.

— Но это будет нелегко.

Дред решил, что это сказала вторая, но обе использовали один и тот же оцифрованный голос, поэтому определить наверняка было трудно. Сестры действовали очень эффектно — казалось, это один разум, обитающий в двух телах одновременно.

«А что, если это и в самом деле один человек? — внезапно подумал он. — Ведь в РЖ я всегда видел только одну из них. И что, если „смертоносные близнецы“ — не более чем рекламный трюк?» Дред отложил эту интересную мысль на потом.

— Мы готовы заплатить триста пятьдесят тысяч швейцарских кредитов. Плюс оплата оправданных расходов.

— Это неприемлемо.

Дред приподнял брови, зная, что сим в точности воспроизведет это движение.

— В таком случае нам придется поискать другое агентство.

Сестры секунду разглядывали его, невозмутимые, как два камня.

— Работа, которую нужно выполнить, лишь технически относится к гражданскому сектору. Из-за важности… удаляемого объекта последуют многочисленные ответные действия национального правительства. Фактически потеря объекта скажется на событиях во всем мире. А это означает, что исполнителю придется подготовить защиту неизмеримо более высокого уровня, чем обычно.

Дред задумался: до какой степени их безупречный и лишенный акцента английский является заслугой голосовых фильтров? Он с легкостью представил себе, как две молодые женщины двадцати двух лет — если его информации о них можно доверять — целенаправленно избавляются от акцента наряду со многим другим, безжалостно отброшенным ради желанной цели: стать такими, какими они стали. Он решил слегка прощупать почву.