– Возможно, мы оба поддерживаем друг друга, – промолвил Киран. – Но мы были предупреждены о бедах. – Камень жег холодом его грудь, как второе, больное сердце, и он с трудом победил желание прикоснуться к нему. – Мне кажется, что не Ан Бег заслал к нам своего человека. Возможно, сам король хочет узнать, что происходит здесь, и бедной Белоноске предстоит куда как более длинный путь, чем мы считаем.

Наступила мертвая тишина.

– Тогда Калли сможет много чего рассказать, – сказал Барк.

– Да, он может, – продолжил Киран, – может рассказать, как обезумел господин Кер Велла, что он куда как более колдун, чем они думали, что чудеса происходят здесь, о чем шепчутся по всему замку, – разве нет?

– Да, – прошептала Шамара. – И слишком свободно во всех владениях Кер Велла.

– Этот человек может принести нам много зла. Он присутствовал… богам только известно, что он видел и как он это сможет перетолковать.

– Ши говорила о войне, – заметил Барк.

– В каком-то смысле, – ответил Киран. – И я не могу сидеть, спокойно сложа руки, и позволить втянуть нас в нее.

– Ты не можешь выступить против Ан Бега, – сказала Бранвин. – В этом не будет пользы.

– Нет. Пользы не будет. Особенно если этот Калли вовсе не из Ан Бега. Один сплошной вред. Но нам нужны союзники.

– Кто, скажи! Кер Дав? Брадхит? Хозяева земель за холмами? Мы им не друзья и никогда не станем ими.

– Но есть Донн.

Все шевельнулись, словно ветер пробежал по залу, а Бранвин вскрикнула:

– Донн! Донн – сердце всех наших бед. Кто больше всех клевещет на тебя королю?

– Кому может быть горше всех, как не брату? И все же он мой брат. И я подумал, – промолвил Киран очень тихо и взглянул на Мев и Келли, пристроившихся у Леннона на коленях, – и я подумал, что в молчании между нами больше моей вины, чем его. Я разбил надежды своего отца – я знаю почему. И когда Донкад занял его место, возможно, он наслушался рассказов, что наш отец на свое место прочил меня, и это причинило ему боль.

– Три раза ты посылал гонцов к своему отцу, и трижды их отсылали обратно.

– Последний застал его при смерти. Тогда я еще надеялся. Но после того к Донкаду я никого не посылал, а может, он и ответил бы мне. Ему грозит опасность. Я это знаю. Так сказала Ши, да и сам я чувствую, что это так… – И наконец неумолимо рука Кирана сжала камень. – Да. Я чувствую, как нас затягивает силками. Опасность грозит нам всем. И если мы дошли до того, что должны бояться лазутчиков и воров, и предательства… «Мрак, – сказала Ши, – распространяется вокруг нас», и я тоже кое-что видел. Вы удивляетесь, что я не могу спать. Королю грозит опасность. Опасность окружает нас. И если что и может предотвратить ее, так это если мне удастся склонить к себе слух своего брата, а через него добраться до короля и положить конец этому безумию…

– Донкад – твой ярый враг, – сказала Бранвин.

– Он насколько же эльф, как и я. Он обладает Видением. Это в нашей крови, только, как и отец, он не может смириться с этим… Он – мой старший брат, – с неохотой добавил Киран для Мев и Келли, ибо он никогда не говорил о Донкаде, но сейчас чувствовал, что они должны это понять. – В последний раз мы виделись в этом зале, когда он пришел в Кер Велл; но он увидел меня в обличье Ши и не стерпел этого. Боюсь, он не мог спать после этого. Он ушел прочь – он и мой отец, – и я думал, они лишатся милости короля после этого. Но они принялись наговаривать на меня и стали к нему еще ближе, отстранив меня. Возможно, король счел, что им сопутствует удача больше, чем мне. Возможно, он до сих пор думает так. Но если бы я смог поговорить с Донкадом…

– Это опасно, – сказала Бранвин, – и может принести куда как больше зла, чем добра.

– Ах, Бранвин, в этом нет опасности, разве что моя гордость будет уязвлена. Но мне был сон о гордости. Меня спросили, отдам ли я ее за Кер Велл. И я думаю, что этот сон был вещим.

– Не собираешься же ты сам ехать к нему!

– Об этом я и думал.

– Нет, господин, – воскликнул Барк. – Только не ты.

– Что могут сделать новые гонцы там, где прошлые гонцы потерпели поражение? Но если я приеду сам, возможно, это залечит рану.

– Нет, – проговорила Бранвин отчаянно. – Нет, нет и нет.

– Я поеду, – сказал Донал. – Господин, раз ты считаешь, что это должно быть сделано, пошли меня.

Киран молча взглянул на Бранвин и встретил ее непреклонный взор.

– Я поеду сам, – сказал Барк. – Твой брат знает меня, хотя бы в лицо.

– Это напомнит ему годы войны, – промолвил Киран, – и королевские советы, а лучше бы эти дни не вспоминать.

– Тогда выбери меня, – повторил Донал.

– Я бы поехал, – промолвил Ризи, – но я боюсь твоего брата, и у нас с ним нет общей родни.

– Вы обезумели, – сказала Бранвин, – кого бы ты ни послал, ему будет грозить опасность. Брат, не предлагай себя. Не надо его поддерживать в этой затее.

– Господин, я предлагаю себя, – еще раз повторил Донал. Его юное лицо раскраснелось. – Если я скажу, что я двоюродный брат Барка и твой человек, Донкад поймет, что твой гонец – не мелкая сошка; что же до войны, то я не видел ее, так что и в этом нет причин для твоего отказа.

– Мы обсудим это, – сказала Бранвин. – Мой господин, если соизволишь, мы поговорим об этом позже.

Киран замер на мгновение. Бранвин не спускала с него глаз.

– Мы поговорим, – промолвил он и посмотрел на Донала. – Донал, я подумаю об этом.

Но в глубине души Киран уже все решил и уже составлял в уме послание – что скажет он брату после стольких лет.

VII. Банберн

Впереди ехал отец с Барком и Доналом и другими воинами свиты на высоких огромных лошадях; они же ехали в самом конце, перед всадниками, что вели пять запасных лошадей. Мев и Келли тряслись на своих двух пони рядом с Ризи, которого это, вполне понятно, огорчало, в войске замковой стражи, и с каждым воином здесь они были прекрасно знакомы. Они чувствовали себя очень важными в этой поездке по владениям. Мев ощущала свободу и одновременно страх, страх, поселившийся в ней в эти последние дни, когда никто не говорил о тайнах, бродивших по Кер Веллу, как, например, тех, что обсуждали мать и отец между собой. Девочку тревожили предостережения матери, которые она слышала в зале; но отец, зачастую слушавшийся маму («она