– Да, господин, – очень тихо ответил Келли.

– Да, – сказала Мев так же серьезно и посмотрела на отца.

– Ступайте сюда. – И он подъехал к Келли и, склонившись с седла, обнял его, потом приблизился к Мев и поцеловал ее в лоб. Он помедлил, нахмурившись, и добавил: – Ведите себя хорошо.

– Да, господин, – сказал Келли. Мев ответила ему лишь взглядом. Они всегда расставались здесь, когда их отец отправлялся в объезды, и всегда сетовали, что им нужно ехать обратно, и выговаривали друг другу. И эта краткость прощания показалась дурным предзнаменованием. Мев сжала бока Флойна, заставляя его подъехать к отцу, и крепко обняла того обеими руками. Склонившись, он ответил на ее объятие и сказал:

– Вернусь завтра к вечеру, – и, собрав остальных, двинулся прочь, оставив Ризи охранять их.

В горле у Мев словно застрял комок. Ее пони попытался следовать за лошадьми, но она натянула поводья.

– Поехали, – сказал Ризи, повременив, – давайте, поехали.

Она взглянула на Келли, у которого тоже был испуганный вид, и повернула Флойна домой.

Коричневым с зеленью раскинулись знакомые поля. Не раз езженная дорога была пыльной и безопасной, но Ризи не переставал хмуриться. Он был темен, их двоюродный брат, с задумчивыми глазами, и хмурость шла ему точно так же, как оружие, которое было при нем. Он был ниже всех в окружении их отца и совсем не походил на сына господина, но он таки им был. И он терпеливо сносил Мев и Келли, что они остро чувствовали по его долгому молчанию и хмурому виду и взгляду, который блуждал повсюду – по берегам реки и полям, и никогда не останавливался лишь на детях, ставших ему нежеланной обузой.

И от этого Мев чувствовала себя еще несчастнее. Слезы были готовы хлынуть из ее глаз, и она уже ощущала в носу неприятное пощипывание. Но она раскрыла глаза и подставила их ветру, и не проронила ни звука. Разве могла она сравниться с Ризи по уму, особенно такая уставшая, да и Келли, похоже, не готов был к этому.

– Как странно тихо, – пробормотал Ризи наконец.

– Да, господин, – вполголоса ответила Мев, и они в молчании миновали еще несколько холмов.

– О боги, хватит хандрить! – внезапно воскликнул Ризи. – Опасность грозит лишь Доналу, и никому другому. Ваш отец повернет назад задолго до границы. Он так сказал.

– Да, господин, – откликнулся Келли.

И снова повисла тишина. Ризи еще посмеялся над ними и затих со встревоженным видом.

– Да, да, я знаю, – повторил он.

– Ты можешь оставить нас здесь, – бодро заметил Келли, – и мы сами вернемся домой. Правда вернемся. Тогда ты сможешь догнать отца и поехать вместе с ним.

– Ваш отец приказал, – ответил Ризи.

– Да, господин.

Спустя немного времени они подъехали к речушке Банберн, мелкому потоку, впадавшему в Керберн, – с обеих сторон его грязь была хорошо утоптана, ибо они лишь недавно проехали тут. Ризи отпустил поводья и дал своей лошади напиться, выбрав место почище, и пони утолили свою жажду тоже, а потом вслед за гордым и своенравным мерином Ризи вошли в поток, погрузившись в него по брюхо, и вышли на другой берег, уже покрытые илом, что выглядело нелепо.

– Печет, – посетовал Ризи, глядя на солнце. Он остановился на ровном берегу, поросшем травой, и спешился. – Отдохнем немного, – промолвил он, посмотрев на пони.

Они не взяли с собой пищи, да и Ризи был не из тех, кто стал бы делать привал, чтобы поесть, как это мог бы сделать их отец. Но он проверил свои и их подпруги, молча подошел к травянистому берегу протоки и, склонившись, напился выше по течению, обмыв заодно лицо и шею, ибо, верно, ему было жарко во всех этих кожах и металле.

И так как Ризи не спешил, Мев и Келли тоже соскользнули со своих пони и отпустили их щипать траву, как и Ризи своего мерина. Ризи сидел на корточках, обхватив колени руками, и смотрел вдаль, полностью погрузившись в свои мысли и не обращая ни на кого внимания. И Мев поднялась тогда еще немного выше по течению, где над потоком нависло огромное дерево, отбрасывавшее прохладную тень, и Келли последовал за ней. Это место они знали с тех пор, как отец впервые взял их с собой на прогулку; они играли здесь в войну, как герои, которых воспевал Леннон, и дрались палками среди камышей, заставляя смеяться отца и всю его свиту; а потом все устраивали завтрак на берегу. А однажды, когда их застал ливень, они прятались под этим древним деревом – они и отец и Барк, – все столпились под навесом из плащей и слушали, как Барк рассказывал о походной жизни в годы королевской войны. И камыши, росшие на песчаных отмелях напротив, казались вражескими пиками.

– По-моему, Ризи хочет отдохнуть, – промолвил Келли, садясь на берег и показывая взглядом туда, где Ризи растянулся на солнцепеке, в то время как его лошадь спокойно паслась рядом.

Такая легкомысленность не была присуща Ризи: он всегда был хмур и насмешлив, и, хотя они любили его и таким, терпение и добродушие не были ему свойственны, он вечно был занят каким-нибудь делом. Если Ризи смеялся, то это был язвительный смех над тем, что люди скрывали и позволяли себе хихикать лишь исподтишка. Но может, он устал из-за того, что лег слишком поздно накануне, а может, по-своему он хотел проявить к ним доброту, не догадываясь об их мечтах, но не желая слишком давить на них с возвращением. Мев вздохнула и тоже опустилась на берег – ей нравились тень и вода, и кивающие камыши, и жужжание пчел. Келли брал листья и пускал их один за другим – волшебные ладьи на гладкой поверхности потока, – они и прежде играли так здесь, когда отец брал их с собой, а пони еще казались им огромными, как горы. Но Келли не забавлялся сейчас, а думал. Как и она. Мев тоже сорвала себе лист и пустила его рядом с тем, что отправил Келли, она смотрела, как оба несутся мимо темных водоворотов и высящихся камышей. Они оба слишком повзрослели. И эта игра осталась у них лишь в воспоминаниях. Она следила за листиком, но думала об отце, о Донале, надеясь, что ее дядя в Донне окажется лучше, чем они опасались.

– Ризи лежит на солнце, – наконец сказал Келли, бросив на того еще один взгляд. – Похоже, он заснул.

Мев это тоже встревожило, ведь было так жарко, а он в полном доспехе улегся на солнце – она не ожидала такого от Ризи, сына Дру. Она наморщила нос, прикидывая, а не засиделся ли и вправду Ризи вчера за элем, но это было