— Эй, почему у тебя две головы?

— А чем двухголовый хуже безголовых?

Ховрах кивнул отроку, тот примчался с новым кувшином икубком. Ховрах наполнил, заявил гордо:

— Эй вы, безголовые! Да знаете ли, что это я направил сеговитязя в волчьей шкуре на верный след?

Кто-то спросил ехидно:

— А что ж ты сам не привел царя?

— Я похож на дурака? — обиделся Ховрах. — Стану я порткирвать по скалам, когда в корчме тридцать бочек вина, сорок бочек хмельногомеда, сорок бочек пива, а еще толпа спелых как репки девок! И все ждут, чтобы яобратил внимание!

Он придвинул Мраку полный кубок. Мрак отхлебнул, не ощутиввкуса, во рту как на пожарище, сказал хриплым, не своим голосом:

— Есть важное задание. И как раз такое, что сам захочешьвыполнить.

— Я? — изумился Ховрах. Он захохотал. — Сам?

— Еще и проситься будешь, — заверил Мрак. Он понизил голос.— В горах бесчинствует отряд Гонты. Ты слыхивал, разбойники. Только и делают,что грабят, пьют да дерутся. На той неделе, я слышал от него самого, разграбиливинный подвал одного знатного боярина. Мне нужен человек, чтобы отвез бы имвесточку...

Ховрах подумал, спросил с осторожностью:

— А велик был подвал?

— До конца лета будут пить — не просохнут, — заверил Мрак. —Но там особо задерживаться не стоит. Надо еще в одно место. И быстро.

В глазах Ховраха было выражение, что ежели и доберется доразбойников, то до конца лета не выберется. Разве что поможет справиться сзапасами раньше.

— А исчо куды? — спросил он.

— К Медее, царице поляниц. Отвезешь ей пару слов от меня.Там кроме вина еще и тыщи молодых баб. Они мужиков раз в году лишь по весневидят. Там ты меня и дождешься.

Ховрах даже кувшин отодвинул, глаза выпучились.

— Дождусь, — сказал он преданно. — Я дождусь, ты... того...не спеши! Ради меня спешить зачем же? А не лучше ли сразу к Медее? Или сперва кМедее, а потом к этому... винному подвалу Гонте?

— Гонта по дороге, — объяснил Мрак, — да и без словца отнего Медея тебя не пустит.

Ховрах с грохотом отодвинул лавку, поднялся. Грудь его былабраво выпячена. Мощным голосом рявкнул:

— Готов ехать хоть счас! Да заради Отечества я на всезавгодно.

— Тогда выводи коня, — решил Мрак.

Собравшиеся ошалело наблюдали как Ховрах, ленивый Ховрах,рвется отдать все силы службе. Видать, этот новый витязь, коему полцарстваобещано, умеет взять за горло. С таким не будешь ниже травы, тише воды — вразрога посшибает.

Отправив Ховраха, Мрак велел стражам сообщить Додону, что онхочет молвить слово. Страж довольно грубо ответил, что светлый царь почиватьизволит. Если так, отрезал Мрак, то он сейчас уезжает без этого слова. И катисьздесь все пропадом, а о нем больше не услышат.

Страж заколебался. Мрак выглядел необычно: снова вдушегрейке из звериной шкуры, плечи голые, блестят в тусклом свете как шары изтемной меди, волосатая грудь видна до пояса. С одного плеча надменно смотриттолстая жаба, из-за другого злобно выглядывает великанская дубина. А к царю соружием не велено...

— Жди, — велел он наконец, — сейчас доложу царю-батюшке.

Пока ждал, Мрак ловил на себе любопытные и уважительныевзоры. Вблизи царских покоев всегда снует народец, норовит лишний раз попастьсяна глаза грозному царю. Авось, запомнит, пожалует одежкой со своего плеча иликусом с царского стола.

— Ты того, — шепнул один опасливо, — больно горд... Кланяйсяцарю ниже!

— И не спорь, — подсказал другой, — не спорь!

— Он царь, — сказал кто-то с оттенком благоговейного страха.— Его слово — все! Выше нет и быть не должно. Все царской воле должны бытьпокорны. А у тебя спина больно прямая!

И последний успел шепнуть благожелательно:

— Царю нужны не праведники, а угодники!

Дверь распахнулась, появился страж. От Мрака враз отхлынули.Он сказал негромко, но чтоб услышали:

— Спасибо, люди добрые. Вижу, за меня радеете. Потому исоветуете... Но у каждого своя дорога.

Страж крикнул:

— Эй, воевода Мрак! Светлый и милостивый царь изволит сосвоей неизреченной милостины... тьфу, милости... изволит принять тебя. Этозначит, ежели исчо не понял, то иди к нему. Но ежели твое дело не столь важное,то не сносить тебе головы!

Мрак усмехнулся, а, проходя мимо стража, внезапно ухватилего за нос и сжал, неотрывно глядя в лицо желтыми волчьими глазами. Тотскривился от боли, рука дернулась к ножу на поясе. Мрак улыбнулсяпредостерегающе, верхняя губа приподнялась, показав острые клыки. В горленарастало глухое рычание. Взгляд желтых глаз переместился на нежно белое горлостража.

— По...ща...ди, — промычал страж. Он всхлипнул. — Пощади,доблестный Мрак!

Мрак отпихнул к стене, с отвращением вытер о его же наряднуюодежду пальцы, оставляя красные следы. Страж дрожал, остальные молча смотреликак широкий в плечах варвар крупными шагами вошел в царские покои.

Додон сидел на постели. Лицо было заспанное, глаза злоуставились на Мрака. Возле постели на полу сидели Голик и Кажан, а у окнахлопотал над притираниями и снадобьями волхв-лекарь. За волхвом придирчивоследил Ковань, сгорбленный и нахохленный как мелкая хищная птаха. Воздух былзаполнен тяжелыми ароматами благовонных смол. Острые глаза Мрака углядели, чтопол сплошь усеян крохотными тельцами комаров.

— Что тебе еще? — просипел Додон. Он откашлялся, сплюнул напол. Голик и Кажан наперегонки бросились убирать царский плевок. — И чего таквырядился?

Мрак поклонился, как кланяются старшему по возрасту:

— Уезжаю.

— Куда? — встрепенулся Додон.

— Руд и Медея уехали к себе, — сказал Мрак, — но ГорныйВолк, как все говорят, готовит войско. И скоро ударит.

Лицо Додона искривилось. День начинается с плохих новостей.Хотя это не новость, но слышать о ней все равно не хочется.

— А ты при чем?

— Поеду посмотрю, — ответил Мрак. — Может быть, что-тосделаю.

Он кивнул, повернулся и вышел. Спиной чувствовал обалделыевзгляды четверых, а когда перешагнул порог, то добавились и взгляды стражей исенных бояр. Бес с ними, подумал он хмуро. Только вот Светлана!

В груди нарастала злая боль. И он знал с пугающей ясностью,что теперь от нее не избавится.