Он скакал по горной дороге, пока впереди в дерево с сочнымчмоканьем не вонзилась стрела. В расщепе трепетало белое перо. Он придержалконя, выдернул стрелу, осмотрел.

Кусты раздвинулись, вышел молодой парень в драной одежде.Был он худ, костист, но улыбался:

— Я помню тебя, лохматый. Но ведь Гонта сказал, что выквиты? И чтобы больше не попадался на пути?

— Мало ли что говорится спьяну, — бросил Мрак небрежно. Онслез с коня, взял повод. — Пойдем, у меня есть к нему разговор.

Разбойник покачал головой, но без спора повернулся, исчез взарослях. Мрак уверенно вломился следом. Там был едва заметный след, почтинезримый для человека, но не волка. Мрак почти видел сквозь толщу кустов ипроводника, и дальнюю каменную стену, покрытую трещинами, разломами, где естьвход в пещеру, сейчас открытый настежь.

Возле костра сидел лишь один, лениво наблюдал за котлом сводой. Огонек горел едва, ждать похлебки придется долго. Еще один равномерновжикал точильным камнем по лезвию меча, щупал ногтем, смачивал маслом втряпице. Проводник что-то крикнул, и когда Мрак продрался на поляну, из пещерывыбрался на четвереньках Гонта.

Разогнулся, смотрел прищурившись на Мрака. Был он все так жевзъерошен, с голой грудью, диковат. Зубы оскалил в приветствии, но голос звучалпредостерегающе:

— Что скажешь, лохматый?.. Мы уже не грабим Хозяйку, как идоговорились, хотя отступного дает все же маловато. Чего тебе еще?

— Был у тебя Ховрах? — спросил Мрак.

Гонта зябко передернул плечами:

— Еле отправили дальше. Чума это была на наши головы, а неХоврах! Все про какой-то подвал допытывался. Чуть не умер с расстройства, когдаузнал, что там ничего не осталось.

Мрак сел подле костра, бросил в огонь пару прутьев.

— Но не умер?

— Если бы не отвели в пещеру, где кое-что осталось откаравана с артанским вином, то не знаю, не знаю...

Мрак забеспокоился:

— А сейчас он не там?

Гонта с удивлением покрутил головой:

— Верные у тебя люди! Он чуть не умер с горя, когдарасставался с нашими кувшинами... а мы награбили вина с разных караванов,столько у царя нет, но все твердил о каком-то долге, о верности службе, обОтечестве и жажде отдать всю кровь и все соки... Правда, когда уезжал, всеоглядывался. Ладно, я кое-как собрал людей, как ты просил. Но если не дашьобъяснение, которое бы меня устроило, то висеть тебе на ближайшем дереве,несмотря на нашу старую дружбу. Мне пришлось уговаривать, упрашивать,заманивать, обещать золотые горы. Здесь не только мои люди, а собрались идругие отряды. А где твои золотые горы?

Мрак повел дланью в сторону стольного града:

— Там.

— Там меня ждет виселица или смерть в бою на потеху.

— Ежели воровать по-мелкому, — согласился Мрак. — Крупный разбойниксам ловит и бьет мелких, дабы добычу не перехватывали. И дичь не вспугивали. Утебя есть случай! Вот ты в прошлый раз говорил, что царь — тот же разбойник,тоже народ грабит. Это все дурь. На самом деле царь не такой же разбойник, асамый крупный из разбойников. Он захватил все... ну, сколько мог захватить.Остальные земли держат другие разбойники. И на этой земле никого не грабитдогола, а всех понемножку. Понемножку, зато — всех! Всю страну. И у него нетвои десяток молодцов, а огромная дружина. Целое войско.

Его слушали с раскрытыми ртами. Мрак говорил веско, медленнороняя слова, словно вбивал колья. Гонта спросил непонимающе:

— А как мы можем... стать крупнее?

— Сейчас наш большой разбойник дрожит как осиновый лист наветру. Его вот-вот задавят соседи-разбойники. Горный Волк изготовился к прыжку!Опоры нет. Но вы могли бы стать этой опорой! В случае победы ты стал бы,скажем, правой рукой Додона. Вон того кудрявого поставил бы заведовать всемицарскими конюшнями, раз коней так любит... Всем бы твоим людям нашлись теплые исытные места. И грабить бы не надо вот так, самолично. Этим занимались бы длятебя сборщики налогов.

Гонта долго слушал, хмыкал, подбрасывал веточки в костер.Вода наконец закипела, туда бросили почищенную рыбу. Один из разбойников подселближе, лениво сгребал ложкой на длинной ручке пену.

— Ты меня не убедил, — сказал Гонта. — Хотя и говоришь...здорово. Но я берусь помочь. Не ради денег или теплого места при дворце.

— А почему?

— Есть у меня счет к Волку.

Мрак покачал головой:

— Это с того поединка?

— У меня там погибли двое, — отрезал Гонта зло. — Это былиславные парни. Их кровь на Волке. Так что помогу, чем смогу. Мы живем разбоем,но честь нам дорога. И ради сладкой мести можем пройти мимо тугой калитки.

Мрак поднялся:

— Хотел бы отведать вашей ухи, но надо заскочить еще в одноместечко. Оттуда пришлю гонца.

Злость в глазах Гонты медленно уступила место веселомулюбопытству:

— К поляницам?

— Угадал.

— Хотел бы с тобой... да побаиваюсь. Говорят, мужиковпривязывают к диким коням и отпускают. Чем так пришелся по ндраву? Не думаешь,что этого Ховраха уже разметали по степи дикие кони?

Конь подбежал, услышав свист. Мрак признался:

— Честно говоря, побаиваюсь. Чутье говорит, что всеутрясется, но ум кричит, что Ховраха уже вороны клюют.

Он вскоил в седло. Гонта крикнул вдогонку:

— А ты на чьей стороне?

— Я вообще в стороне, — ответил Мрак.

Горечи в его голосе было достаточно, чтобы заполнить ущельесредних размеров.

В старину земля была настолько жирной, что из нее можно быловыдавливать масло. Но прошли века, теперь под копытами его коня гремела сухаякак высохшая черепица земля, вздымалась удушливая желтая пыль.

Дорога постепенно опускалась, горы уходили в стороны.Наконец они выпустили Мрака, оставшись позади, а впереди разом раскрыласьровная как выструганный стол степь. Ни единого бугорка, только сухая трава, асверху необъятный синий купол с раскаленным до оранжевого цвета слиткомметалла.

Мрак чувствовал сухой жар, как в кузнице, что разомобрушился сверху на голову и плечи, прогрел, разогнал кровь, выжег сырь инедобрый туман гор.

Земля гремела под копытами. Иногда проскакивали мимо зеленыхостровков, трава там тянулась на версты, даже кусты стояли плотные как щетинана спине вепря, явно там пробился наверх ключ, но чаще трава была жесткая,низкая, а земля сухая и твердая.