открыто поддерживал связи с посольством СССР, и в нем сохранялся дух солидарности с советскими союзниками, заявивший о себе в военные годы. В октябре 1946 года почетными гостями на обеде, устроенном в Русском общественном клубе русской общиной, были советский посол Николай Лифанов и его жена. Среди лиц, сопровождавших посла, была женщина-дипломат Джесси Стрит, самый известный в Австралии друг Советского Союза. Августа Клодницкая, представляя посла всем собравшимся, произнесла на двух языках речь, «полную пропаганды и похвал Советскому Союзу». Агент отдела Бюро расследований стран Содружества, присутствовавший на приеме, с неодобрением докладывал: «Весь раут был примечателен тем, что национальный гимн на его открытии не исполнялся, а вместо него пели „Интернационал“ и Advance Australia Fair[731]»; «несомненно, разжигался ультранационализм [видимо, он имел в виду советский национализм. – Авт.]» В 1947 году, в годовщину революции 1917 года, клуб «украсили советскими флагами и цветами»; Гэри Нэш (явившийся туда на субботние танцы) вспоминал, что частью постоянного убранства клуба служили «портреты Ленина и Сталина и другие коммунистические символы». В замечании к донесению от заместителя директора Бюро расследований стран Содружества в Новом Южном Уэльсе говорилось, что «Русский общественный клуб быстро превращается в пропагандистское орудие России»[732].

Хотя в ноябре 1949 года клуб уже смирился с необходимостью исполнять в конце собраний, по австралийскому обычаю, гимн «Боже, храни короля», официальное советское присутствие оставалось заметным еще несколько лет. В ноябре 1949 года в клубе выступил консул Садовников; постоянными посетителями были корреспонденты ТАСС Федор Носов и его преемник Иван Пахомов. Атташе по культуре Владимир Петров часто бывал там вместе со своим русскоязычным другом Михаилом Бялогуским, а в 1951 году даже устроил в клубе вечеринку, на которую пригласил 21 гостя. Связи между руководителями клуба и сотрудниками советских учреждений были не только официальными, но зачастую и дружескими. Многих Клодницкие приглашали к себе домой, в Розвилл. Как они сами позже рассказывали ASIO, они были знакомы и общались со многими сотрудниками советского посольства, в том числе с Семеном Макаровым и Виктором Зайцевым (оба были сотрудниками спецслужб под дипломатическим прикрытием), Валентином Садовниковым (консулом, сотрудником разведки), Владимиром Михеевым (корреспондентом агентства ТАСС), тремя другими корреспондентами ТАСС, имевшими погоны (Федором Носовым, Виктором Антоновым и Иваном Пахомовым) и, конечно же, Владимиром Петровым[733].

Завсегдатай клуба Дукин подружился с Петровым и установил хорошие отношения с представителем ТАСС Пахомовым, так что даже попросил его о помощи, когда в посольстве слишком затянули с оформлением документов на репатриацию для другого завсегдатая клуба, Василия Гвоздецкого. Разумеется, присутствие в клубе сотрудников советских учреждений вызывало повышенный интерес службы безопасности и придавало правдоподобие обвинениям вроде тех, с которыми выступал Георгий Алексеев, глава местного Русского антикоммунистического центра. Он заявлял, что в клуб «ходят только сторонники советского режима, это заведение превратилось в филиал посольства СССР, оно существует на советские деньги». Через некоторое время Владимир Петров сказал Бялогускому, что им обоим следует держаться подальше от этого места, потому что оно «наверняка кишит чекистами»[734].

Однако для завсегдатаев Русского общественного клуба политика была не единственным и даже не главным, что их туда привлекало. Там можно было просто пообщаться с друзьями, говорившими по-русски, поесть пирожков, выпить квасу, поиграть в шахматы, посмотреть кино и послушать русские народные песни под аккомпанемент балалайки. Все эти удовольствия были доступны и в Русском доме, но там ощущалось давление православия, что, скорее всего, отпугивало евреев и других далеких от веры русскоязычных. Русский общественный клуб был открыт для евреев, и это отличало его от Русского дома, где к евреям всегда относились с молчаливой враждебностью; политический противник (Коновец) даже называл общественный клуб наполовину русским, наполовину еврейским заведением, созданным «отдельными представителями русской и еврейской общин на пике просоветских и прорусских симпатий» во время войны (хотя в действительности клуб возник еще до войны)[735]. Но это было не единственное в Сиднее общественное объединение, которое привлекало недавно приехавших в страну русскоязычных евреев: существовал еще клуб «Ха-Коах»[736] в Бонди, основанный иммигрантами-евреями и прославившийся позднее своей футбольной командой. Некоторые – как, например, Северин Пейсахович – посещали оба клуба. Постоянными гостями Русского общественного клуба были русскоязычные Михаил Бялогуский и Вайнер, в начале 1950-х клуб посещали и участники польской балетной труппы. Появлялись там и украинцы, белорусы и латыши (в основном бывшие граждане СССР). Как и Советский Союз (а до него – Российская империя), клуб был местом, где господство русской культуры ни в коем случае не подразумевало этнической исключительности[737].

В 1952 году Августу Клодницкую сменил на посту председателя клуба недавно прибывший из Китая Борис Бинецкий, заядлый театрал и, вероятно, человек, куда меньше интересовавшийся политикой[738]. Коновец воспринял это отчасти как смену власти: по его мнению, русские, а конкретнее, китайские русские перехватили контроль над клубом у евреев – впрочем, никакого подтверждения его гипотезы не существует[739]. Хотя Коновец и сам был китайским русским (он приехал в 1949 году через Тубабао), он неодобрительно высказывался о «новоприбывших» (под которыми разумел, вероятно, многочисленную группу, приехавшую в Австралию в 1957 году и в последующие годы в основном из Харбина) как о людях, приехавших из «коммунистического Китая, где они получили советское гражданство, но предпочли уехать не в СССР, а в Австралию». (Возможно, это замечание и проливает какой-то свет на роль китайских русских в Русском общественном клубе после 1952 года, но оно совершенно точно свидетельствует о глубоких политических разногласиях, расколовших русское иммигрантское сообщество в Австралии на враждебные друг другу части.) Примерно в то же время надзор ASIO за клубом ослаб – вероятно, из-за того, что главный осведомитель ASIO, Бялогуский, перестал регулярно посещать клуб[740].

Среди новых иммигрантов из волны начала 1960-х была Лидия Савва из Харбина (родившаяся в 1902 году). В Австралию она прибыла окольным путем через Советский Союз, куда репатриировалась после окончания войны со своим тогдашним мужем и другими родственниками. В 1953 году ей прислала приглашение сестра, переселившаяся ранее в Австралию, но Лидии отказали в визе, и только в 1961 году, после второго приглашения, ей и ее сыновьям удалось приехать в Австралию. В Сиднее Лидия активно искала общества других русскоязычных: «Я пошла в Русский дом в Стратфилде, но там мне вежливо указали на дверь – нам не нужны красные. Ладно, тогда я пошла в Русский общественный клуб на Джордж-стрит, в городе. Его называли „дырой“, он был в подвале. И что же? Нас там приняли. Началась новая жизнь».