глава Римской империи, начальник войска Констанций, натравил на Испанию вестготов Валлии, которые уничтожили силингов и подавляющую часть аланов. Оставшиеся вскоре смешались с асдингами.

Вандальские племена асдингов избежали разгрома благодаря тому, что энергично устремились на юг полуострова, где их король Гунтарих захватил у римлян Картахену и Севилью (425 год).

С тех пор они удерживали побережье, где флот Испании обеспечивал им господство над западным Средиземноморьем. Вскоре они завладели Балеарскими островами, а с 425 года их суда, без сомнения, опустошали берега Тингитанской Мавритании. Подчинив себе почти всю Испанию, король вандалов не мог не обратить свой взор на Африку. Гунтарих, однако, не успел организовать экспедицию. После его смерти (428 год) эта задача выпала на долю его брата — Гензериха (точнее Гейзериха), который был, пожалуй, самым выдающимся полководцем и государственным деятелем германцев V века.

По словам Иордана, король асдингов и аланов был человеком среднего роста и слегка прихрамывал после падения с лошади. Скупой на слова, он отличался глубоким умом и железной волей. Его коварная и неразборчивая в средствах дипломатия вызывала восхищение современников.

Столь ловкий человек не мог не заметить анархии, царившей в Африке, и не воспользоваться ею к своей выгоде. Β самом деле, политический кризис, экономический кризис и социальный кризис, дополняя друг друга, породили полнейшую неразбериху.

Смуты в Африке. Смуты, возникшие после смерти императора Западной Римской империи Гонория (423 год), нашли отзвук и в Африке. Гонорий не оставил детей, а сын его сестры Галлы Плацидии и Констанция — будущий Валентиниан III, которому в то время исполнилось лишь четыре года, — не был признан «цезарем» императором Восточной Римской империи Феодосием II. Возникли опасения, как бы Константинополь не воспользовался создавшимся положением для восстановления единства империи. Плацидия могла рассчитывать на поддержку комита Бонифация, последнего римского полководца, не знавшего себе равных после смерти Констанция. В то время как начальник войска Кастин и полководец Аэций переметнулись к безвестному узурпатору, Бонифаций помешал Африке восстать против ее законного императора. В конце концов Валентиниан был провозглашен «августом» и объединился с Феодосием II (425 год). Бонифаций тогда был вправе рассчитывать на звание «начальника обоих родов войск», то есть генералиссимуса. Изгнание Кастина устраняло с его пути единственного значительного соперника. Однако Бонифаций не получил повышения, утратив доверие регентши.

Католики и даже друг Бонифация Августин стали относиться к нему с подозрительностью после того, как он вступил во второй брак с арианкой — не с вандалкой, как иногда ошибочно утверждают, — и крестил свою дочь по еретическому обряду, пережив до этого прилив православного благочестия, чуть было не приведший его в монастырь. После победы над берберами, упрочившей воинскую славу Бонифация, его независимое поведение вызвало у Плацидии опасения, не собирается ли он создать в Африке свое княжество. Придворные интриганы разжигали эти подозрения. По словам Прокопия, Аэций, с одной стороны, настраивал Плацидию против Бонифация, а с другой — предупреждал Бонифация об опасностях, угрожавших ему из Равенны. Вряд ли это соответствует действительности. Аэций в это время вел войну в Галлии и, вероятнее всего, за этими макиавеллистскими махинациями скрывался генералиссимус Феликс, бывший в то время советником регентши.

Как бы там ни было, в 427 году Бонифаций получил приказ об отозвании его из Африки, но отказался повиноваться и был объявлен врагом государства. Ему удалось отразить первое наступление войск Феликса, но в начале 428 года армия под командованием комита Африки гота Сигизвульта захватила, очевидно, Гиппон и Карфаген и поставила мятежника в безвыходное положение.

Вот тогда-то якобы Бонифаций и призвал на помощь вандалов. Ни одна версия не представляется более сомнительной. Да и появилась она лишь сто лет спустя в сочинениях Прокопия и Иордана. Испанский же хроникер Хидаций рассматривает переселение вандалов в Африку как логическое продолжение их нападений на Мавританию в 425 году. Что касается Проспера Аквитанского — единственного современника, свидетельством которого мы располагаем, то, по его словам, варваров призывали обе стороны (a concertantibus). И действительно, вполне возможно, что в эту смутную пору банды вандалов, преследовавшие отнюдь не благовидные цели, получили призывы о помощи как от Сигизвульта, так и от Бонифация.

Однако появление на сцене вандалов может быть объяснено и без ссылок на обращение к ним мятежного римского полководца. Еще ранее другие вожди варваров, обосновавшиеся в Италии или в Испании — будь то Аларих или Валлия, — пытались высадиться на земле обетованной, где они могли бы насытить свои изголодавшиеся орды и взять в свои руки снабжение Италии хлебом.

Для короля вандалов Африка обладала такой же притягательной силой, как и для короля готов, тем более что момент казался исключительно благоприятным. Мятеж Бонифация усугублялся хроническими восстаниями берберов, крестьянскими бунтами, вызываемыми имперскими поборами и налогами, и путчами донатистов, которые не упускали ни одного удобного случая, чтобы проявить свою враждебность к центральной власти. Не только наместник, вся Африка стремилась к политической независимости. Завоеватель мог рассчитывать на то, что здесь он встретит очень слабое сопротивление и получит активную поддержку.

Завоевание Африки. Гензерих не упустил удобного случая. Обеспечив свои тылы победой над свевами, вторгшимися в Лузитанию, он переправился в Африку. В мае 429 года он вышел из Юлии-Традукты (Тарифа) на побережье Гибралтарского пролива и высадился на африканский берег, по мнению некоторых исследователей (Э.-Ф. Готье), около Ад Фратрес (Немур), а вернее всего в районе Танжера или Сеуты. Найденная в Алтаве (Ламорисьер) надпись, датированная августом 429 года, в которой говорится об убийстве «варварами» неизвестного или неизвестной (под «варварами», очевидно, имеются в виду вандалы), дает право предположить, что они следовали по сухопутному маршруту. Гензерих привел с собой весь свой народ, то есть вандалов, аланов и свевов, в общей сложности 80 тысяч человек, из которых около 15 тысяч составляли воины. Если верить книге епископа каламского Поссидия «Vita S. Augustini» и Виктору Витенскому, поход завоевателей сопровождался жестокими погромами: уничтожением деревьев и посевов, поджогами церквей, изощренными пытками епископов и клириков, убийствами стариков и детей.

Трудно сказать, какая часть этих эксцессов, не прекращавшихся и после победы вандалов, приходится на долю донатистов и эксплуатируемых крестьян. Скорее всего значительная. Раскопки, произведенные в конце прошлого века в Ала Милиарии (Бениан), позволяют нам воссоздать картины кровопролитных столкновений между еретиками и ортодоксальными католиками в Западной Мавритании, где донатизм еще был достаточно силен. Там были откопаны склепы нескольких ведущих деятелей секты, в частности набожной Роббы, которая в 434 году пала от рук «предателей» и была удостоена за это мученического венца и возведения в ее честь базилики.

Весьма вероятно, что