ереси в более умеренной форме полупелагианства, сделал упор на свое учение о благодати. Согласно этому учению, Всевышний избрал людей, которые будут спасены от последствий греха, и уже не может ни увеличить, ни уменьшить их число. На эту небольшую горстку избранных снизойдет его благодать, и они получат указания, необходимые для спасения; все остальные обречены на вечные муки если не в результате своих прегрешений, то в силу первородного греха; дети же, не получившие крещения, будут неминуемо обречены как обремененные грехом от рождения.

Борьба Августина против ересей. Августин оспаривал, что есть какая-либо несправедливость в этой системе непререкаемой логики, ибо, по его мнению, ни один человек не заслуживает благодати, и, отказываясь распространить ее, бог лишь подтверждает истину, что никто ее не достоин. Впрочем, он признавал, что могут существовать различные степени вечной кары.

Епископ гиппонский не щадил ни ересей, которые не прививались в Африке, ни языческих религий, ни иудаизма. Именно к нему обратился его ученик Павел Орозий за помощью в борьбе против испанца Присциллиана, утверждавшего, что любой человек способен обрести божественное вдохновение, особенно для истолкования священного писания, и оригенистов, веривших в предсуществование душ и во многих отношениях приближавшихся к арианам («Ad Orosium presbyterum contra Priscillianistas et Origenistas»).

До Августина арианство не получило в Берберии большого распространения. Из арианских сочинений нам известны только одно возражение, построенное на основе библейских текстов и приписываемое дьякону Макробию, и несколько трактатов жившего в Риме африканца Мария Викторина, прозванного за его происхождение Афром. Епископ гиппонский впервые обратил внимание на арианство только в 418 году в связи с анонимной проповедью, против которой он выступил с опровержением («Contra sermonem Arianorum»). За два года до смерти он вступил в публичную полемику с епископом, принадлежавшим к арианской секте («Contra Maximinum»). Начиная с 398 года Августин в течение семнадцати лет работал над колоссальным трудом, в котором изложил ортодоксальное учение о о святой троице («De Trinitate»).

Августин слишком долго был в плену манихейства, чтобы не понимать исходившей от него опасности. В Африке во главе этой секты стоял способный пропагандист епископ милевитанский Фауст, и в один прекрасный день святой Августин встретился в Гиппоне со своими бесцветными противниками. Возвратившись в Тагасту, Августин приложил все усилия, чтобы разоблачить манихеев в публичных дискуссиях, в которых имел огромный успех и в трудах об их правах («De moribus ecclesiae catholicae et de moribus Manichaeorum»), о свободе воли («De Libero arbitrio»), об истинной религии («De vera religione»), о двух душах («De duabus animabus contra Manichaeos») и о природе добра («De natura boni»).

Творчество Августина. В оправдание христианства, которому его недруги тотчас после взятия Рима Аларихом приписывали все неудачи и злоключения, Августин написал одну из своих самых значительных работ — «О граде божьем» («De civitate Dei»). В этом труде, разоблачая нападки на христиан и излагая свою философию истории, Августин противопоставил суете земных городов, чья гибель не имеет большого значения, вечный град божий. Он не остановился перед тем, чтобы выразить свое сожаление о Риме, судьба которого была предрешена. Однако как бы суров он ни был в отношении государства, он все же видел в нем необходимого защитника против анархии и призывал повиноваться ему, невзирая на его недостатки (pessimam etiam…flagitiosissimamque rempublicam). Августин, естественно, отдавал предпочтение христианскому государству, поставившему свой меч на службу церкви в ее борьбе против ересей. Григорий VII обращался к Августину с просьбой поддержать его теократические намерения. В лаконичной форме Августин опровергал также нападки евреев («Contra Judaeos»). Будучи грозным полемистом, епископ гиппонский был в то же время искусным экзегетом библии, до тонкостей разработавшим метод толкования священного писания («De doctrina Christiana»). Он написал комментарии к священным книгам и показал, что между евангелиями не существует коренных расхождений («De consensu Evangelistarum»).

Подобно Тертуллиану и святому Киприану Августин давал пастве не только теологические наставления, но и советы морального порядка. Так, из указания карфагенскому дьякону о том, как преподавать христианское вероучение, родилось одно из основных его произведений («De cathechizandis rudibus»). Чтобы наставить в вере несведущих — в этом смысл заглавия, — следует выполнять свою задачу с любовью, уметь подбирать наиболее типичные примеры с таким расчетом, чтобы подвести слушателя к выводу, что «в писании все, вплоть до явления Христа, представляет собой выражение того, что воплощено в Христе и в его церкви» (П. де Лабриоль); исходя из этого, следует превозносить подвиг во имя любви, каким является искупление, затем показать наставляемому на путь веры, что бог проявляет себя в его личном опыте, и, наконец, нарисовать перед ним перспективы воскрешения как возможное увенчание жизни христианина.

Кроме нескольких сот проповедей, до нас дошло, к сожалению, только 276 писем Августина, чрезвычайно ценных для истории религии и понимания психологии автора. Самое полное представление о нем можно составить по его книге «Исповедь», проникнутой искренностью, волнением и лиризмом, но не лишенной порой риторичности. Августин написал «Исповедь» в последние годы IV века (несомненно, в конце 397 или в начале 398 года). Это далеко не первая автобиографическая работа в мирской или духовной литературе Рима, но никто до Августина не создал столь пламенных и столь безыскусственных строк. Только Жан-Жак пошел дальше в признании своих недостатков. Но если женевец хотел показать себе подобным «человека во всей его наготе», то святой целил выше. Он смиренно сознавался в своем падении с целью показать, что человек, предоставленный собственным силам, не может освободиться от греха. Все произведение проникнуто религиозной экзальтацией, достигающей страшного напряжения и действующей на нервы, что, впрочем, не мешало «Исповеди» на протяжении более пятнадцати веков пользоваться неизменным успехом.

Торжество церкви. Благодаря святому Августину церковь, особенно в Африке, приобрела неоспоримый престиж и авторитет. Она превратилась в настоящее государство в государстве. Благодаря исключительным прерогативам своих епископов, решениям соборов и автономной организации африканская церковь стала настолько могущественной, что не признавала авторитета папы-императора в вопросах юрисдикции и дисциплины. И хотя церковь проповедовала божественное происхождение царской власти, ее посягательства на эту власть возрастали с каждым днем и доходили до попыток отстранить ее от участия в выборах папы и в церковных соборах. Духовенство не облагалось муниципальными налогами, а церкви стали местами убежища.

Однако слишком быстрое торжество церкви над язычеством и пополнение ее огромной массой новообращенных привели к тому, что христианская элита отнюдь уже· не блистала высокими моральными качествами. Еретики и схизматики, насильно приобщенные к ортодоксии, не могли влить в нее новые силы, и многие из наиболее праведных христиан искали тогда уединения вдали от