– Я же сказала, здесь будет гораздо лучше, чем в опере, – сказала женщина. – Подожди, ты еще попробуешь ужин, который я приготовлю для тебя.

– Я бы с большим удовольствием попробовал тебя, моя кошечка, – игриво отозвался Сирил.

Женщина снова рассмеялась. Дрейк потянул Дани за руку:

– Сюда. Они не пойдут в частный салон.

Он тихо закрыл дверь, и они притаились в темноте. Сирил и его подружка прошли по галерее и исчезли на лестнице, ведущей на второй этаж.

Наверху хлопнула дверь, и Дрейк быстро вывел Дани из магазина.

Им повезло – поблизости еще работало кафе. Они поспешили внутрь и уселись за столиком в дальнем углу, им принесли горячий кофе. Дани была очень расстроена.

– Видимо, мне придется провести вечер с Сирилом для того, чтобы ты обыскал все наверху, – мрачно предложила она.

– Попроси повара посольства приготовить ужин и пригласи его, – согласился Дрейк. – Это не должно занять у меня много времени.

– А если ты не найдешь картину? Если он раскрыл секрет, нашел яйцо и продал его?

– Маловероятно, – ответил Дрейк. – Если бы он отыскал его, об этом бы знала уже вся Европа. Оно стоит целого состояния в золоте и бриллиантах, не говоря уже о его художественной ценности – ведь это произведение Фаберже.

– Надо найти его как можно быстрее, – сказала Дани, – я постараюсь, чтобы завтра вечером у тебя было достаточно времени. Мне трудно притворяться приветливой с этим отвратительным типом после всего того, что он сделал, но он получит по заслугам. Я приглашу Колта, хотя он так таинственно исчезал все эти вечера… Хорошо бы он присоединился к нам, чтобы Сирилу и в голову не пришли романтические мысли.

На губах Дрейка заиграла веселая улыбка.

– Интересно, где Колт проводит время? Вряд ли тут замешана женщина, ведь он озлоблен на противоположный пол.

– Боюсь, что так, – печально согласилась Дани. – Лили была не первая, кто обманул его, но он дал себе слово, что она будет последней. Он боится, что все они охотятся только за его деньгами.

Дрейку с трудом удалось сохранить серьезное выражение на лице. Он испытывал легкие угрызения совести от того, что не посвятил Дани в свой план, но боялся, что она не одобрит его. Лучше, решил он, никогда не признаваться, что он знал о коротком романе Колта с Джейд О'Бэннон.

Неожиданно началась сильная метель: ветер кружил в неистовом вихре замерзшие белые кристаллы. Из-за снега ничего не было видно. Дрейк предложил незамедлительно покинуть кафе, путь до дома был неблизкий. Он проводил Дани до входной двери посольства и, крепко поцеловав, страстно прошептал:

– Мы скоро будем целовать друг друга с пожеланиями доброго утра вместо доброй ночи.

Он исчез во вьюжной белой ночи, и Дани с тоской смотрела ему вслед. Как она хотела быть с ним!

Слишком возбужденная, чтобы ложиться спать, она подошла к двери Колта и постучала. Она решила, что будет замечательно, если брат выпьет с ней горячего шоколада и съест пирожное. Повар посольства всегда оставлял что-нибудь на кухне для таких полуночных ужинов.

Колт сразу же отворил дверь. На нем был халат. Дани поразилась яркому, счастливому сиянию его глаз. Она пригласила его на ужин, но он вежливо отказался, заявив, что устал, собирается спать и будет рад встретиться с ней утром. Затем он закрыл дверь у нее перед носом.

Дани не оставалось ничего другого, как отправиться в свою спальню. Она пришла в замешательство от таинственного поведения Колта и подумала, что, как только ситуация с Дрейком, Сирилом и картиной разрешится, она непременно выяснит, что происходит с братом.

Дрейк удивился, увидев Джейд в своем гостиничном номере. Свернувшись калачиком на кресле у окна, она всматривалась в белую пелену. Печаль отражалась на ее прелестном лице.

Он бросился к ней, встал на колени и взял ее руки в свои.

– Что случилось, Джейд? – взволнованно спросил он. Невыносимо было видеть слезы в ее изумительных глазах.

Она подняла голову и взглянула на него с такой болью и отчаянием, что его сердце мучительно сжалось. Она с трудом улыбнулась и тихо спросила:

– Ну что, ты нашел ее?

Он печально покачал головой, отпустил ее руки и поведал ей обо всем, что произошло. Дрейк заметил, как расстроилась Джейд, и посвятил ее в планы на следующую ночь:

– Дани пригласит Сирила к себе, а у меня будет время, чтобы обыскать комнаты наверху. Если картина там, я непременно найду ее.

Она кивнула и снова печально повернулась к окну. Дрейк был озадачен ее поведением.

– Джейд, Колт обидел тебя чем-нибудь?

– Нет, ничего подобного! – поспешно заверила она вставая. Подняв шубу с кровати, на которую она небрежно кинула ее, Джейд сказала: – Я нашла ученицу, которая будет счастлива занять мое место после того, как я притворюсь, что потянула щиколотку. Теперь я смогу проводить все вечера с Колтом, но, для того чтобы он продолжал верить, что я работаю горничной в посольстве, я должна покидать его на несколько часов, чтобы затем вернуться обратно, выпить на ночь бокал вина и пожелать ему спокойной ночи. Он ждет меня. Я зашла только для того, чтобы спросить, как все прошло сегодня вечером.

Я очень устала физически и морально, – продолжила она со вздохом, когда Дрейк взял ее шубу и накинул ей на плечи. – Поскорее это все закончилось бы.

Он понимающе кивнул:

– Естественно, пока Колт проявляет подозрительность. Но скоро наверняка сделает или скажет что-нибудь такое, что ты сможешь заявить, что не питаешь к нему никаких чувств, кроме дружеских, и тебе совершенно не важно, богат он, как все говорят, или нет. А потом, – сказал он, целуя ее по очереди в обе щеки и крепко обнимая, – все закончится, и я навсегда останусь твоим должником.

Он проводил Джейд до двери, а когда она вышла в коридор, с трудом расслышал ее слова:

– Не это меня беспокоит.

Дрейк удивленно посмотрел ей вслед.

Сирил изучал картину, лежавшую на его кровати, и хмурился. Черт побери, он потратил много часов, но так и не имел ключа к тому, где революционер, этот лжехудожник, спрятал яйцо Фаберже. Картина являлась грубой репродукцией дворца. Только и всего. Как же Коротич намекнул, где спрятано сокровище? Говорили, что никто, за исключением царя и нескольких его приближенных, никогда не слышал об истории картины. Среди дворцовых служащих ходили слухи, будто Коротич написал картину, в которой заключил разгадку, и что она была тайно вынесена из тюрьмы его любовницей Аннин Михайловской.

Сирил злился – картина у него, а он не может разгадать секрет. Ему не к кому было обратиться за помощью или советом. Он крутил «Александровский дворец» в руках, качая головой. Снял раму, сделанную из породы какого-то неизвестного ему дерева – единственное, в чем был уверен Сирил: это дерево не встречалось нигде в России, – и внимательно обследовал картину… Снова никакой зацепки.