— В общем и целом — да. Но искусство… Прекрасное… Оно облагораживало наши души. Я хотела, чтобы его душа стала более благородной.

— Облагораживает только труд! — отрезал Тиокан. — Это записано в уставах в общей сложности сто восемьдесят четыре раза в разных формулировках.

— Но моя цель была достойной, хоть я и прибегла к странным средствам, — Деянира, кажется, научилась подбирать формулировки, от которых ее собеседника не так страшно коробило.

Он пожал плечами.

— Допустим. Итак, вы оба шлялись, как последние бродяги и жалкие ублюдки, и таращились то влево, то вправо без всякой пользы. Дальше?

— Мы встретили еще одного чужака.

— В Гоэбихоне в одно и то же время появилось двое чужаков. Тебе это не кажется странным, Деянира?

— Нет, потому что они оказались знакомы.

— Еще более подозрительное обстоятельство.

— Мне показалось, что они ненавидели друг друга.

— Любопытно.

— Да. Тот, Авденаго, — который был ранен, — вел себя очень грубо. Называл себя хозяином Евтихия и требовал полного подчинения.

— Если он действительно являлся хозяином Евтихия, то имел полное право требовать подчинения, — заметил Тиокан.

Деянира вспыхнула:

— Но Евтихий — свободный человек! У него не было хозяина!

— Только хозяйка? — прищурился Тиокан.

— Если уж на то пошло, то да! — заявила Деянира. — Он поклялся в верности мне, лично мне. Он ел из моих рук, чего уж больше!.. Но Авденаго…

Она задохнулась от возмущения.

— Вернемся к этому Авденаго. По твоим словам, он обитал в городе тайно и незаконно. Позволь мне указать тебе на то несущественное — хе, хе — обстоятельство, что в Гоэбихоне подобное просто невозможно. Где же он, по-твоему, ночевал? Где он, образно выражаясь, жил?

— По его собственным словам — нигде. Спал под мостом.

— Исключено. Не бывает. Но — допустим, допустим… — Неотразимый аргумент пришел в голову маленькому человечку, и Тиокан торжествующе улыбнулся: — Чем же он, в таком случае, питался?

— По его словам, ничем, — ответила Деянира подавленно. — Он утверждает, что человек в состоянии ничего не есть несколько дней — и чувствовать себя нормально.

— А ты веришь этому? — Тиокан впился взглядом в лицо Деяниры.

— Мой город побывал в осаде, господин Тиокан. Люди в состоянии голодать и оставаться в живых, — сказала Деянира. — Мне известны такие случаи.

— Но это тебе известно, — указал Тиокан. — Тебе! А никто из нас ничего подобного не слышал.

Деянира медленно перевела дух, прежде чем высказать самую дерзкую из своих догадок:

— У меня имеются серьезные основания предполагать, что Авденаго родом из того же самого города, что и я.

Тиокан вытянул губы трубочкой.

Деянире показалось, что он вот-вот свистнет, но Тиокан просто подул. Потом опустил голову и уставился на закрытую книгу, как будто рассчитывал найти под обложкой ответ сразу на все вопросы.

Некоторое время он безмолвствовал, а потом хлопнул ладонью по столу и как бы ожил.

— Если вы с данным Авденаго — земляки, то почему же ты не узнала его сразу? Не сходится.

— Сходится, — возразила Деянира. — Мой город очень велик. Не все жители знакомы там друг с другом.

— И я должен принять на веру эту нелепицу?

— А есть другой выход?

Тиокан вздохнул.

— У меня такое ощущение, что ты держишь меня за горло, Деянира.

— Таково свойство правды, господин Тиокан. Иногда она хватает нас за глотку и не позволяет вздохнуть свободно.

— Для женщины ты чересчур умна.

— Я притворяюсь.

Он одобрительно хмыкнул.

— Ладно, поверю тебе, пожалуй… Рассказывай дальше.

— Дальше… Дальше… — Она нервно хрустнула пальцами. — Авденаго издевался над Евтихием, настаивал на своем праве приказывать ему. Я поняла: если Евтихий не избавится от Авденаго прямо сейчас, он никогда не станет по-настоящему свободным человеком. Поэтому я дала Евтихию кинжал…

— Это был твой кинжал?

— Да.

— Ты считала это нормальным — чтобы молодая женщина расхаживала по городу с кинжалом?

— Я же прятала его в рукаве. Никто и не знал.

— Предусмотрительно, — одобрил Тиокан.

— Евтихий ударил Авденаго ножом в грудь. А Авденаго хватил его по голове дубиной. И тут… — Губы у Деяниры задрожали, но тем не менее она закончила рассказ: — И тут Евтихий исчез.

— Исчез? — Тиокан нахмурился. — Ты отдаешь себе отчет в том, какое слово только что употребила? Это — окончательное, бесповоротное, лишающее надежды слово! И вместе с тем — слово, содержащее в себе намек на тайну, которая, возможно, никогда не будет раскрыта. Это тебе ясно?

— Абсолютно.

— Еще одно сильное слово. Нужно издать закон, запрещающий женщинам использовать подобные выражения. В женских устах они звучат убийственно. Мужчины все-таки более легкомысленны и часто не имеют в виду то, что сказали; но женщины!.. Опасные твари, опасные. Очень опасные.

Он пожевал губами, глядя в сторону и покачивая головой в такт своим мыслям.

Деянира видела, что ее собеседник всерьез огорчен. Она выдержала небольшую паузу, после чего деликатно кашлянула.

Он повернулся к ней, вскинулся:

— Что? Недостаточно наговорила? Хочешь окончательно раздавить меня?

— Я подхожу к эпизоду, когда меня допрашивали стражники, — предупредила Деянира.

— Страшно даже представить себе, сколько недопустимых слов ты сейчас употребишь.

— Я постараюсь избегать их, — заверила Деянира. И продолжила: — Когда Евтихий исчез, — (Тиокан болезненно скривился, щека у него дернулась, однако он нашел в себе силы промолчать), — я набросилась на Авденаго с кулаками. Мне и раньше доводилось так поступать, господин Тиокан, это было необходимо для того, чтобы завоевать себе уважение среди пьяных подмастерьев. Я набрасывалась на тех, кто уже не в состоянии был подняться, и молотила их почем зря. Эти расправы принесли мне немалый авторитет среди моих собратьев по гильдии.

— Умно, — пробормотал Тиокан. — Зловеще, но умно!

— Я хотела, чтобы Авденаго сказал мне, что он сделал с Евтихием. Но Авденаго клялся всеми богами, что понятия не имеет. Он, мол, и сам впервые такое видит. И все дело, как он утверждал, в дубине.

— В дубине?

— Если вы помните, господин Тиокан, я рассказывала, что Авденаго ударил Евтихия по голове дубиной. Эту дубину Авденаго вынес из гробницы Кохаги.