– Что-то не так, Анжи?

– Не знаю.

Был бы Рик котом, у него бы шерсть дыбом встала.

– Кто-то посмел тебя оскорбить?

– Нет, Рик. Меня никто не оскорблял… просто иногда так грустно, что я родилась принцессой.

Ричард хмыкнул.

Кажется, «грусть» сестренки проистекала из того же источника, что и его тоска.

– И как его зовут? Говори уж, малявка, не стесняйся. Или дай угадать? Хьерт или Гэл Хардринг? Торв Келлог? Кто?

Названные Ричардом юноши действительно кружили вокруг принцессы, словно акулы. Приглядывались к фрейлинам, но и ее высочество не была обижена вниманием.

А вдруг?

Самомнения молодым вирманам тоже было не занимать.

Анжелина понурилась.

Будь она дома, она бы поговорила с Джолиэтт, но до сестрички было далеко, а брат был рядом. И ему можно было доверять. Сестренок Ричард любил. Пусть они от второй супруги отца, но это ведь не повод срывать зло на малявках?

– Ты его знаешь. Это Бран Гардрен.

Ричард присвистнул. Да уж… выбрала. Гадюку любить – оно приятнее и безопаснее будет. А насколько гадюка добрее Гардрена, и сказать страшно.

– Сестренка, ты с ума сошла?

Что могла сказать Анжелина?

– Я все знаю, Рик. Что он старше, что я принцесса, что отец никогда не согласится… я все это знаю.

– А что тогда?

– А все равно больно и тоскливо.

И что скажешь малышке?

– Солнышко, это у всех бывает. Поверь, первая любовь проходит рано или поздно, и тебе на память останется только чувство светлой грусти…

Ричард сказал бы много всего ценного, но…

– Ты меня еще просить будешь, стерва!!!

И звук удара.

А потом ответного.

Ричард бросил взгляд на Анжелину, получил в ответ кивок и сорвался с места. Всего-то и дела скалу обогнуть, просто ему быстрее, а Анжелина бежать не сможет. Куда ей в длинном платье?

За скалой открылся небольшой пятачок пустынного берега. Удобный, засыпанный песком. На таком тренироваться хорошо.

Но сейчас на светлом, почти белом песке друг напротив друга стояли двое.

Тира Эллейг и Эльг Торсвег.

Девушка потирала плечо. Торсвег пытался разогнуться после меткого удара аккурат по грудине.11

И глаза у них были бешеными…

– Что здесь происходит?

Получилось вполне по-королевски. Вот дальше… но что поделать, вирмане люди дикие, романов не читали. Потому и спасенная красавица не кинулась на шею Рику, а положила руку на эфес клинка.

– Ничего. Я сейчас убью этого скота – и все.

– Ты меня еще на коленях просить будешь, – выплюнул Эльг. – я тебе, стерве, честь по чести предложение сделал….

– Ноги перед тобой раздвигать? Невелика честь.

– Думаешь, тебе кто-то больше предложит? С твоей-то нищетой?

– Нищета не порок, а ты не пророк!

Ричард кашлянул.

Суть дела стала ему ясна в одно мгновение.

Он, она и отказ. Это и в Ативерне не редкость. А вот последствия бывают разные.

– Госпожа Эллейга, не марайте руки об эту пакость. Я его сам убью.

Торсвег прищурился.

Дураком он не был, запал уже остыл, и он искал теперь, как лучше вывернуться из щекотливого положения.

– Ваше высочество, перемирие нарушите?

Ричард скрипнул зубами.

– Я его сама убью! – Тира сделала шаг вперед.

– А ты вообще пока пустое место. Пока тебя не утвердил Круг, тебя вообще пороть надо, соплячка. А то взялась за оружие, девчонка!

Тира вспыхнула.

Ричард выпрямился. Но сказать ничего не успел. И дать Торсвегу в морду – тоже.

– Любезнейший, потрудитесь удалиться.

Анжелина поспела как раз к случаю. Часть беседы она слышала, и теперь была в ярости.

Каков наглец!

Эльг окинул девушку насмешливым взглядом и хотел сказать что-то, но не успел.

– Даже не сомневайтесь, о вашем поведении, недостойном мужчины и просто человека я сегодня же расскажу господину Гардрена. Поднять руку на девушку благородных кровей? На ребенка, которого еще не признали взрослым? Пойдите прочь, вы омерзительны!

Эльг скрипнул зубами не хуже Ричарда.

Вот тут он попал. Ричард не стал бы жаловаться – недостойно принца. Тира смолчала бы – или ей вовек не стать кирией. Что это за воительница, которая с ухажером справиться не может.

Но ее высочество?

И Гардрен?

Точно, расскажет. А кротостью нрава Бран никогда не отличался.

Оправдываться смысла не имело. Оставалось только не усугублять, а потому Эльг поклонился и счел за лучшее удалиться.

Анжелина посмотрела на Тиру.

– Ты в порядке?

– Да, ваше высочество.

– Ты такая храбрая! Одна, с этим подонком, я бы тут со страху померла!

– Я не думала, что кто-то придет, – честно призналась Тира. – Я здесь каждый день тренируюсь, и раньше все было тихо… наверное, он меня выследил.

Ричард тихонько вздохнул.

Вот она, рядом. И можно коснуться серебристых волос своей мечты. Можно шепнуть ветру ее имя. И – ничего нельзя.

Разве что проводить девушек до дома.

И порадоваться, что Тира и Анжелина так легко общаются. Если вирманка найдет общий язык с принцессой, то и он сможет чаще видеть Тиру Ройвсон Эллейг.

Злое дело – любовь.

Как известно, все благие дела делаются днем, в полдень, когда солнце в зените.

Тогда и Олайв глядит благосклонно на своих детей, подмечая все на земле.

И в обратную, полночь – время Холоша.

Главы кланов собирались в полдень.

Площадка для жертвоприношений находится высоко в скалах, и женщины туда не ходят. Там граница двух миров.

Горы – и вода, ручей, который струится по камням.

Трава – и лед с горной вершины.

Остается разжечь огонь, а воздух и так есть.

Большая ложбина в сказал окружена ими со всех четырех сторон, и только в одном месте вирмане пробили тропинку. Так приказал Олайв.

Поляна чиста. На ней стоит двенадцать каменных сидений, и посреди – стол. Жертвенник.