– Как – зачем? – искренне удивилась Лиля. – У тебя граф Ройвель от кожной болезни мучается, лечить будем.

Джес открыл рот. Закрыл. Подумал пару минут.

– Этим?

– А что? – удивилась Лиля. – Мазь приготовить – дело десяти минут, я и сама смогу. Вот к стеклодуву загляну, закажу пару посудин, а то и готовую куплю, и пусть лечится.

Джес понял, что его сметает стихией, и молча кивнул.

– Что нужно от меня? Денег хватило?

– Да, все очень дешево, – отмахнулась Лилиан, не замечая, что алхимик от такого заявления тихо сползает под стойку. – Мне даже совестно грабить этого милого человека… господин Ажар!

– Да, ваше сиятельство? – собрался и вылез алхимик.

– А у вас часто такая прелесть бывает?

Мужчина кашлянул.

Достаточно часто, что уж там! Город-то стоит на реке, чего только сюда не везут. А вот ценителей не находится, иногда едва концы с концами сводишь, опыты нынче дороги…

– Опыты? – вцепилась в это слово Лилиан.

Джерисон хмыкнул.

– Эликсир вечной молодости получаете?

Алхимик надулся.

– Ваше сиятельство, то, что его до сих пор не получили…

– Просто недоработка, – оборвала Лиля, которой вовсе не улыбалось поссориться с вероятным поставщиком реактивов. – Давайте о хорошем? Я смогу у вас все это заказывать? Большими партиями?

Алхимик закивал.

Да, госпожа! Разумеется! И побольше, пожалуйста!

Лиля умоляюще поглядела на супруга.

– Джерисон?

Граф вздохнул и покорился.

– Ладно. Итак, любезнейший Ажар, что и сколько нужно моей супруге?

Лиля потерла руки. Нужно ей было – все.

После примерно часовых разъяснений выяснились и не слишком приятные подробности. Реактивы – товар, который не сильно спросом пользуется, только у таких сумасшедших, как сам Ажар, вот и везут его очень мало. Надо разговаривать с поставщиками, тогда с объемами закупок будет ясно в течение полугода.

Лиля грустно вздохнула.

Вот так всегда, но хоть впрямую не отказали, и то хлеб? Договорились переписываться, а там уж решить по результатам, наняли носильщика, и безумно довольная Лиля отправилась к стеклодуву, в сопровождении супруга и Миранды. Дамы уже давно ушли в другие лавки.

Джес только головой качал.

Вот что с ней делать?

Только… любить и беречь? Или уходить куда подальше?

А ведь и верно, третьего выхода не будет. Не дано…

А Лиля шла и размышляла.

Сера, селитра, уголь, нефть, пусть неочищенная, но хорошая, это видно…

Господи, ты на что меня толкаешь? Я ведь не дура, я намек поняла, но разве можно ЭТО приносить сюда? Порох?

Хотя горючая смесь здесь уже есть, вирмане ее с успехом применяют. Сама же и перегоняла для очистки… это – лучше? А тут совесть заела?

Лиля вздохнула.

А может, наделать… а чего – наделать? Кульков с порохом? А потом – что?

Черный порох, если кто не знает, не обладает ни особой фугасностью, ни бризантностью. Не пушку ж к нему делать, да и мушкет она не сделает, даже самый простой. Хоть и представляет устройство, но – зачем? И как ее с собой тащить?

Нет, это не дело.

А что – можно?

Лиля вспомнила, как они, сопливыми малолетками, делали бомбочки из яиц. Бахало весело, но они-то использовали спичечные головки, а там бертолетовой соли, считай, половина. Она эту соль ни при каких условиях не получит, нет у нее такого оборудования. А и было бы…

А что можно сделать?

Да самое простое, примитивное.

Бомбу – из стекла.

Берем стеклянный шар, насыпаем порох, затыкаем, вставляем фитиль… сильно не рванет, но вы когда-нибудь порезы от стекла видели? Это жуть кошмарная получится.

Террорюги таким давно балуются, и раньше баловались – это чего хорошего человек изобретать долго будет, а на пакости все повадливы.

Сделать?

Не сделать?

Лиля вздохнула поглубже.

Она не знала, решительно не знала.

С одной стороны, если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу оно обязательно выстрелит.

С другой… может, там не пристрелят, а удушат? А ружье для декора?

С третьей – смотря кого пристрелят. Может, вовсе даже маньяка нехорошего? Которого давно пристрелить пора? Или бешеную собаку?

Лиля искренне не знала, как поступить. А потом вдруг вспомнился отец.

– Дружишь с гадюкой – дружи, а палку в руке держи.

– Пап, ты к чему это?

– А к тому, дочь. Что бы ни происходило в твоей жизни, а порох надо держать сухим. И оружие – начищенным.

Альдонай милосердный, как давно это было, как… странно. И было ли?

Было.

И спасибо вам, родные мои, за науку, за стойкость, за все, что вы мне дали. Я ничего не забуду.

Но и не обнародую.

Кто мешает соврать и сказать, что это притирание для кожи? А почему такое?

А, настаивается. Серная мазь и похуже воняет.

Не пригодится? Выкинем и забудем.

А вдруг?

Какой самый страшный кошмар любого лекаря?

Видеть болезнь и чувствовать свое бессилие, неумение, невозможность справиться. Хорошего лекаря, конечно.

А любого солдата? Да просто – невозможность защитить своих близких. Вот это – страх. А остальное – так, семечки.

Лиля вздохнула, и приняла сложное решение.

– Пойдемте к стеклодуву?

Говорят, когда надо – все складывается один к одному, тютелька в тютельку. У стеклодува нашлись бутыли нужной формы. Небольшие, этакие… гранатоподобные. Не в смысле фрукта, а в смысле гранаты оборонительной. Или наступательной.

Для чего делали?

Так под благовония заказали, да не забрали. Вот и стоят, место занимают. Отдам подешевле…

Лиля махнула рукой и подумала, что раз тебя судьба тыкает носом, так нечего его и воротить? Если ТАМ кто-то есть, может, он и приглядывает, и подсказывает? Так ты не жди, пока Он тебе лично руку подаст, ты на плоту, на лодочке, да хоть и на круизном лайнере, а греби лапками. Не заставляй Его сомневаться в твоем уме.

Бог человека наградил. Уже. Разумом.

И не использовать его по назначению – вот где истинное богохульство.

Так Лиля и порешила. И отправилась домой, составлять мази и смешивать прочие полезные вещи.