Она кое-как, спотыкаясь, поплелась за ним. Он повел ее через безмолвный дом, его ярость была полной противоположностью утонченной изысканности комнат, через которые они проходили. Эдвардс втолкнул ее в комнату, по большей части состоящую из окон и французских дверей. Его движения были расхлябанными и резкими, как будто ему так же, как и ей, тяжело было удержаться на ногах.

Эдвардс потащил ее к застекленным дверям в противоположном конце комнаты. Швырнув Шафран на пол, рывком распахнул двери. От удара о стену стекло на дверях треснуло.

Глубоко вдохнув, он произнес:

– Цветы, мисс Эверли. Это ваша компетенция.

Он зажег антикварную масляную лампу, стоявшую на ближайшем столе. Его лицо стало совершенно неузнаваемым. Исчез чудаковатый неженка Эдвардс, вместо него перед ней стоял мужчина, на глазах впадающий в безумие. Волосы торчали в разные стороны, глаза бешено вращались. Пальто он снял, и один рукав рубашки без запонки болтался.

Шафран с трудом приняла сидячее положение. Она была до смерти напугана и сомневалась, что продержится даже минуту, не говоря уже о часах, которые потребуются полиции, чтобы до них добраться.

Эдвардс рывком поставил ее на ноги и потащил внутрь. Морозный воздух был насыщен таким густым сочетанием запахов, что Шафран едва не лишилась чувств. Стояла вонь гниющих цветов.

Сквозь мутные стеклянные стены зимнего сада, куда привел ее Эдвардс, тускло светила луна.

– Меня всегда тянуло к давно забытому прошлому. – Он принялся расхаживать по оранжерее, а его голос зазвучал отрывисто и резко. – К эпохам величия и красоты. Наше поколение испорчено и развратно, но раньше веками восхвалялись возвышенные чувства и благородство. – Эдвардс взял в руки ножницы. Их ржавые лезвия тускло блеснули в свете лампы. Шафран на какой-то ужасный миг представила, как он вонзает ножницы ей в сердце.

– Вы, конечно, знаете, что у каждого цветка есть свое значение, а каждый букет содержит послание. Мои послания были ясны. Предательство, вероломство – они вернулись к тем, кто их совершил.

– Так это вы посылали цветы, – выдохнула Шафран хотя бы для того, чтобы заговорить его. Он держал в руках оружие, а ее собственные руки были связаны за спиной.

Эдвардс зигзагами метался по помещению, срезая стебли и цветы. Шафран в отчаянии озиралась вокруг, вознося молитвы, чтобы ей попался нож, или лезвие, или осколок разбитого горшка, которым можно было бы разрезать веревки и защититься. Пол в помещении был заставлен искромсанными кустами с увядшими листьями. На полках стояли вазы с отцветшими цветами в заплесневелой воде. Шафран с двойным усилием принялась дергать за веревки, пытаясь освободиться.

– Лютик – за алчность, наперстянка – за неискренность, – громко декламировал он. – Крапива – за самое жестокое предательство. Стыд, воспоминания, ложь…

Он перечислял не цветы, которые срезал, а букеты, которые уже послал, – с ужасом поняла Шафран.

– Благодаря мне им пришлось признаться в своих проступках. И они получили по заслугам. Хорошо, что я не помню…

Из глаз Шафран брызнули слезы. Слезы страха. Он не помнит, как убил трех женщин? Как далеко он зашел? Запястья горели, суставы ныли от боли, когда грубая веревка натягивалась. Ей удалось подняться на ноги как раз в тот момент, когда Эдвардс медленно повернулся к ней, завязывая черной лентой стебли срезанных цветов.

– А теперь по правилам этикета, чтобы вас оскорбить, я должен преподнести вам этот букет правой рукой. – Улыбаясь, он протянул ей букет. Теперь его руки были тверды, а глаза стали совершенно пустыми.

– Мисс Эверли, скажите мне, какое послание я вам отправил?

Глава 35

Александр оказался зажат между Ли и сержантом Симпсоном в машине, по темной дороге мчащейся прочь из города. Его удивило и даже раздосадовало, что у Ли есть личный автомобиль, а потом и вовсе стало не по себе, когда он убедился, что Ли водит машину как сам дьявол.

Чем дальше они отъезжали от Лондона, тем прозрачнее и холоднее становился ночной воздух. Симпсон время от времени подсвечивал карту фонариком, подсказывая Ли направление. Сержант категорически отказывался сопровождать их, но ровно до того момента, пока Ли не намекнул, что если Шафран погибнет от рук Эдвардса, ему придется нести ответственность за ее смерть.

Уставившись в непроглядную темень за окном, Александр старался не думать о такой возможности. Изредка мимо проносились машины, оставляя перед глазами полоски света.

К счастью, поместье Эдвардса было всего в паре часов езды на машине, а Ли, очевидно, решил, что с полицейским под боком можно не соблюдать скоростной режим.

Александр подвигал замерзшими пальцами.

– Так какой у нас план?

– Вы подходите к дому и отвлекаете на себя внимание, – подал голос Ли, не отрывая взгляда от дороги. – Симпсон обойдет здание с одной стороны, а я с другой, и мы будем искать, пока не найдем Эверли или пока не убедимся, что ее там нет.

Не успел Александр возмутиться, что из него сделали отвлекающий маневр, как Симпсон прочистил горло и сказал:

– Нет, сэр, это невозможно. Мы не имеем права входить в дом, если не знаем точно, что мисс Эверли грозит смертельная опасность. – Звучало это так, будто он цитирует учебник.

– Что квалифицируется как смертельная опасность? – едва сдерживая раздражение, спросил Ли.

– Если нам доподлинно известно, что она в тяжелом положении.

В который раз Александр подумал о том, что, возможно, они совершили ужасную ошибку, взяв с собой столь юного офицера полиции. Он скорее что-нибудь уронит, чем поможет.

– То есть пока мы не увидим, что она в опасности, или не услышим ее мольбы о пощаде, мы не можем войти внутрь?

– Совершенно верно, мистер Эштон.

Александр посмотрел на Ли. В свете фар встречной машины Ли поймал его взгляд и сказал:

– Ладно, переходим к следующему плану.

К тому времени, как они добрались до особняка, было принято решение, что Симпсон подойдет к входной двери и задержит подольше того, кто ему откроет – хотелось бы надеяться, что это будет Эдвардс – а Александр и Ли за это время заглянут в окна, чтобы увидеть Шафран или еще кого-нибудь, кому грозит «смертельная опасность». Симпсон план не одобрил, но Александр с Ли были непреклонны. Вовсе не обязательно было говорить, что таким образом Симпсон не будет мешаться под ногами и они смогут проникнуть в дом Эдвардса без его настоятельных требований соблюдать закон.

Мельком увидев темную громадину особняка, контур которого подсвечивал молодой полумесяц, Александр не мог не согласиться с Ли, что лучшего места, чтобы кого-то спрятать, и не придумаешь.

На