– Как его здоровье? Он ест?

– Выпил чуть-чуть бульона, но этими двумя каплями и воробей бы не насытился. – Сержант на секунду положил руки на собственный огромный живот, будто желая подчеркнуть разницу между своей прожорливостью и отсутствием аппетита у Хэксби. – А зубы у бедолаги стучат так, что он бы ни слова выговорить не сумел, даже если бы захотел. Во вторник к нему приходил врач. Этого доктора молодой Бреннан прислал. Но толку никакого. Я бы его заранее предупредил, что Хэксби лечить – только деньги зря переводить. Раз у старика трясучка, от здешней сырости дрожь его будет бить еще сильнее. Пока он отсюда не выйдет – не оправится.

– Хэксби допрашивали?

Сержант кивнул:

– Несколько раз. Однако наш джентльмен не из болтливых, верно?

Я задался вопросом: зачем Чиффинч так долго держит Хэксби под арестом? Может быть, против него появились новые доказательства? Но скорее всего, об архитекторе просто забыли. Я вытащил из кармана деньги.

– Отведете меня к нему?

Здоровенная ручища сержанта проглотила серебряные монеты. Покачивая необъятным седалищем, он зашагал по коридору, где располагались камеры, а я последовал за ним. Вслед нам неслись крики несчастных, содержавшихся в общей камере. В нос ударило всепроникающее зловоние: пахло нечистотами и отчаянием.

Хэксби я нашел там же, где оставил его в прошлый раз: старик лежал на койке лицом к стене. Но когда я его окликнул, Хэксби медленно повернулся в мою сторону. При виде него я испытал потрясение: голова напоминала череп, обтянутый грязной тканью вместо кожи, одежда успела впитать тюремную грязь. Хэксби давно не брился, и седая щетина придавала ему дикий, даже хищный облик. Он напоминал отшельника, слишком долго бродившего по лесной чаще наедине с собственными мыслями.

– Соберетесь уходить – стучите в дверь, – велел сержант.

Когда мы с Хэксби остались одни, я наклонился и прошептал ему на ухо:

– У нее все благополучно, сэр. Она спрашивала о вас.

По всему телу Хэксби пробежала дрожь. Архитектор попытался сесть. Я обхватил его за плечи и прислонил к стене.

– Они до сих пор… – Хэксби осекся и облизнул потрескавшиеся губы. – Они до сих пор думают, что она?..

– Похоже на то. Однако наверняка не скажу – я уезжал на несколько дней. – Я запнулся, вспоминая о плане, который в прошлый раз обнаружил в записной книжке Хэксби. – Я был в колледже Иерусалим.

Старик, похоже, удивился.

– По поводу часовни? Вы?

– Нет, по другому делу. Я встречался с господином Уорли.

Хэксби кивнул:

– С родственником леди Кларендон. Со стороны ее светлости было очень любезно порекомендовать ему мои услуги.

Но старик тут же сменил тему, возвращаясь к судьбе Кэт:

– Вы уверены, что она в безопасности?

– Да.

Я оглядел камеру. На полу стоял открытый кувшин. На дне осталось немного пива, однако в нем плавала муха. Рядом стояло блюдо, на котором лежал один крысиный помет.

– Сэр, не отказывайтесь от еды и питья, иначе совсем ослабнете. Когда буду уходить, велю чего-нибудь вам принести.

Вдруг Хэксби протянул ко мне руку. Его длинные костлявые пальцы вцепились в мое запястье.

– Вы меня покидаете?

– Я вернусь, сэр. Даю слово.

После встречи с Хэксби я пересек Скотленд-Ярд и направился к более элегантным зданиям – непосредственно Уайтхоллу. За прошедшую неделю состояние Хэксби сильно ухудшилось, но, по крайней мере, он разговаривал со мной.

Пройдя через помещения, куда допускались посетители, я добрался до королевских покоев и велел передать господину Чиффинчу, что я здесь. Как я и предвидел, он заставил себя ждать. Ожидание – вот основное времяпрепровождение любого, кто посещает Уайтхолл. Только около полудня слуга наконец отвел меня к Чиффинчу. Мы вышли в Собственный сад и стали прогуливаться по засыпанным гравием дорожкам под окнами Тихой галереи.

– Король только вчера спрашивал, вернулись вы или нет, – произнес Чиффинч. – Когда вы приехали?

– Вечером.

– И как же прошла ваша поездка с леди Квинси?

Конечно же, всей правды о том, что произошло между нами, Чиффинч не узнал, однако я поведал ему о наших злоключениях в Кембридже и в Хитчем-Сент-Мартин. Я даже честно признался, как некрасиво поступил с госпожой Уорли. После того как я умолк, мы некоторое время шагали молча.

– Думаете, на этого человека, Бёрбро, напали? – вдруг спросил Чиффинч.

– По всей вероятности, да, но, хотя эта история едва не стоила Бёрбро жизни, он не захотел выдавать тех, кто столкнул его в пруд. Подозреваю, что Бёрбро был сообщником человека по прозвищу Епископ, однако между ними возникли разногласия.

Чиффинч хмыкнул:

– Вполне возможно. Бёрбро назначили членом совета еще при Кромвеле. Тогдашний Кембридж разительно отличался от нынешнего. А у герцога Бекингема до сих пор немало друзей в этих кругах, и большинство из них так и остались людьми Кромвеля. Будь у них шанс вернуть ему власть, они бы даже раздумывать не стали.

Что ж, подобная опасность нам не грозит – разве что на том свете: голова Кромвеля насажена на шест над Вестминстерским дворцом. Но Бекингем жив и здоров. С каждым новым открытием становилось все очевиднее, что я угодил в опасную историю и одной лишь опекой над ребенком, страдающим королевским пороком, дело не ограничивается.

В конце дорожки мы повернули и оказались в северной части сада, под окнами Тихой галереи. Солнце отражалось от сотен оконных стекол.

– А где ребенок? – спросил Чиффинч. – Я про госпожу Фрэнсис.

– У леди Квинси.

– Как по-вашему, стоит ли ждать неприятностей со стороны Уорли?

– Думаю, по собственной воле господин Уорли шум поднимать не станет. Он мечтает о повышении. Но госпожа Уорли – совсем другое дело. Она очень привязана к девочке.

– Думаю, этот вопрос мы уладим. Если старуха хочет и дальше получать королевскую пенсию, она не будет вставлять нам палки в колеса, как бы вы с ней ни обошлись и насколько бы сильно она ни скучала по ребенку. Поместье заложено, Уорли в долгах как в шелках. Десять лет старуху поддерживала на плаву только помощь от короля, да и молодого Уорли тоже. Они и так-то еле-еле сводят концы с концами.

Я не удивился: признаки того, что семейство Уорли переживало не лучшие времена, бросались в глаза и в его кембриджской квартире, и в доме в Хитчем-Сент-Мартин. Однако любопытно, что Чиффинч даже не сомневается – Уорли по-прежнему будут выплачивать пенсию, хотя девочка больше не под их опекой. Видимо, Уорли будут получать деньги за молчание.

В этот момент на садовой дорожке у меня почти не осталось сомнений: госпожа Фрэнсис и вправду королевская дочь. Как иначе объяснить постоянные расходы на