Как можно больше. Ее будут искать. Возможно, уже ищут. Сколько она пролежала без сознания? И какое время суток сейчас? Как долго Самбуров будет ее искать? Они под землей, и Анита скрывается тут не первый раз, наверняка сюда попасть не просто.

Впрочем, и Анита не дура, тоже понимает, что их ищут. Надо как-то разузнать о ее планах. Мысли безумным роем жужжали в голове Киры, сосредоточиться на чем-то одном было очень тяжело. Она наблюдала за карлицей не сводя глаз.

Если подростком та была хотя бы на десятую долю такая же противная, вызывающе мерзкая и жалкая, как сейчас, то Кира понимала Анастасию Кириллову, у которой Анита вызывала чувство глубокого омерзения, желания издеваться и мучить. А если добавить непонятную тягу к этому существу у нормального парня, то и вовсе сложно удержаться от подобного желания.

Даже у Киры, эмоционально устойчивой, психологически подготовленной и образованной, человеческая особь, сидевшая перед ней, вызывала чувство гадливости и тошноты. Неприятным было не отклонение от нормы пропорций человеческого тела. Кэти Кол внешне являлась копией, но вызывала интерес, уважение, желание общаться. Вспомнив о сестре-двойняшке, Кира поразилась, насколько форма вторична. Содержание сделало одну и ту же форму совершенно разной, вообще не похожей друг на друга.

Отвращение и неприязнь вызывало поведение Аниты, ее манера держаться, мимика, жесты, действия. Как Анита высовывала толстый мясистый язык, облизывала губы, оставляя их в слюне, дышала через открытый рот и утирала нос рукавом, размазывая грязь по лицу. Как, смакуя, облизывала пальцы, слизывая жир от колбасы, и ковырялась в вакуумной подложке. Как тискала собаку за морду и целовала в нос. Темные глазки суетливо и зло бегали из стороны в сторону, как у загнанного в ловушку зверька, выискивающего возможность кинуться на обидчика.

Кира понимала, Анита ее уже заметила и специально не обращает внимания. Тоже, наверное, наблюдает. Это и к лучшему. Кира вырабатывала линию поведения.

Можно попробовать призвать к сочувствию. Поставить себя и ее на одну сторону обиженных и оскорбленных. Тех, кто решил мстить за свою испорченную жизнь. В теории психопатологии должно было быть именно так. Но на практике Кира знала только один случай, когда женщине удалось разжалобить и смягчить маньяка, серийного убийцу, сравнив себя с его матерью. Теория она и есть теория.

– Не смотри на меня! – вдруг рыкнула Анита, и Кире понадобилось большое усилие, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Она отвернулась и, опершись на стенку, села в проеме между коридором, откуда выползла, и комнатой. Анита сверлила ее взглядом мелких неприятных глазок, казавшихся лишними на этом большом лице. – Я не разрешаю.

Кира кивнула.

На некоторое время установилось молчание, прерываемое только скулежом Зуры.

– Жаль, что в школе у меня не было такого убежища, – проговорила Кира, мечтательным взором окинув подземельную конуру, тщательно избегая смотреть на ее хозяйку. – Тогда бы я могла прятаться от всех.

Анита с любопытством на нее уставилась. Кира улыбалась. Видимо, она была первая, кому здесь нравилось, включая саму Аниту. Даже Зура на нее уставилась удивленно, дергая рваным ухом.

– Мне тяжело приходилось в школе. Маленького роста, худая, слабая, большеротая, с вечно запутанными волосами, я не нравилась одноклассникам, – продолжила Кира, изо всех сил стараясь поверить в то, что говорит, представить побольше красочных деталей. – Надо мной вечно издевались – крали сменную обувь, пачкали одежду, обливали водой. Однажды… – Кира всхлипнула и по-настоящему прослезилась, – вытрясли в унитаз все мои тетрадки и ручки. А когда мой стул заплевали, я не заметила и села, ржал весь класс.

Кира не могла внимательно рассмотреть, что происходило с Анитой, она по-прежнему не поднимала на нее взгляда, но напряжение, казалось, звенело в воздухе.

Анита размышляла. Зура жалостливо поскуливала, чуя настроение хозяйки.

– И никто, никто меня не защитил, – продолжала рассказ Кира, будто Анита попросила ее рассказать о своем детстве. – Наоборот. Меня сочли лгуньей и психически больной. Отвели к школьному психологу. Я должна была посещать ее каждую неделю. После этого стало еще хуже. Меня стали дразнить «чучелом» и «юродивой».

Кира подумала, что придуманные ею прозвища не соответствуют обозначенному смыслу, но Анита вряд ли хорошо образованна и понимает это. Главное, звучит обидно.

– Психолог сделала вид, что верит мне, и предлагала понять моих обидчиков и простить. А самое смешное, поговорить с ними. – Кира закусила губы и сдавленно зарыдала. – Поговорите с ними, объясните, что они обижают вас, причиняют боль. Скажите, что им нужно прекратить. Тогда вы сможете это пережить и со временем забыть. – Кира говорила противными картавящими интонациями, изображая вымышленного специалиста. – И я, дура, поверила. А они привязали меня к дереву в парке и оставили на всю ночь, только утром меня нашел мужчина, гуляющий с собакой. А потом на физкультуре испачкали мои брюки красными чернилами и кричали, что у меня течка.

Анита перестала есть. Отложила в сторону пустую упаковку, отпила из бутылки алкоголь. Запах спирта перебил мерзкий запах дешевой колбасы, и Кире стало легче. Дурнота отступила. Анита развернулась в сторону пленницы и принялась слушать ее с интересом.

– Учителя не верили мне, грозили, что выгонят из школы и дадут направление в специальное учреждение для психов. – По лицу Киры лились слезы. – Я ненавидела их и эту Надю, мою одноклассницу, которая всем заправляла. Ночами я видела сны, как своими руками душу ее, как втыкаю в нее нож, как на ее одежде появляются кровавые пятна, они расползаются, мокрые и красивые. Мне становилось легче.

Кира закатила глаза и напустила на лицо злорадное удовольствие.

Анита сползла с горы тряпок, служивших ей лежанкой, и на карачках придвинулась к Кире.

– Когда я увидела на фотографии первый труп. Той женщины из реки на Краснодарской набережной, – начала Кира осторожно, – я пришла в восторг. Мне казалось, она так похожа на Надю. На миг померещилось, что это я убила ее. Заставила замолчать навсегда, велела потухнуть ее злым глазам. Мне стало легко. Радостно. Я гордилась собой.

Кира помолчала, мельком взглянула на карлицу. Та слушала ее с блаженством на уродливом лице, широко распахнув от восторга глаза. Из ноздри выглядывала зеленая сопля, с губ текли слюни.

– Как же я завидовала тебе, – вздохнула Кира. – Ты наконец-то заставила их молчать. Указала им свое место…

– Я сильнее, – неожиданно просипела Анита. Кира вздрогнула и замерла. – Когда за ее спиной не тявкает стая, я сильнее.

Анита говорила медленно, скрипучим низким голосом, будто ей что-то мешало. Поврежденные голосовые связки или какая-то помеха внутри горла.

– Они никогда не нападали по одному. Всегда стаей. А я была одна. Зура не