– Душа в этих двух телах – одна и та же.

Меня окатило горячей волной адреналина. Одна и та же? Мысли скакали от одного к другому, разум отказывался связывать их в единую стройную картину.

Должно быть, не только на моем лице отразились шок и полнейшая растерянность, потому что Виктор с гаденькой улыбочкой добавил:

– Вот и я говорю – бред. Это тогда должна быть довольно темная магия. Хотя яблочко от яблони недалеко падает…

Дитрих в один шаг оказался рядом с мужчиной, подняв его за воротник, заставив беспомощно болтать ногами в воздухе.

– Еще один дрянной намек в сторону кого-то из моих братьев…

– Так, так, стоп! – моментально начала их разнимать. – Мы здесь не для взаимных уколов и угроз. Если не будем действовать сообща, упустим время. Нужно найти Златона и Виталика.

– Де-ло… го-во-рит… – прохрипел бес, и Дитрих, сцепив зубы, нехотя его отпустил.

– Мерси, – криво усмехнулся в мою сторону снова Виктор, оказавшись на полу и поправив одежду.

– Объясни еще раз, – потребовала я, хотя внутри уже все поняла. Но нужно было услышать, чтобы окончательно смириться с этим.

– Что тут объяснять? Одна душа. Два тела. Ты хотела понять, почему ваш орк не приходит в себя. Ну так зачем, когда он уже и так в полном сознании. Только расхаживает в другом теле.

– Но зачем ему? Злат, Виталик, все эти нападения… – Дитрих задумчиво смотрел на бессознательного Платона и хмурился все сильнее и сильнее. – Платон ведь не может… не мог…

Виктор раскинул руки в стороны:

– Чего не знаю, того не знаю. Но можем попробовать выяснить. Ну что, Диана? Ты готова? – Он протянул мне руку. – Я буду шептать тебе, а ты ему.

Все-таки Ковтун был настоящим профессионалом своего дела. Если уборщица-бесовка тыкалась вслепую и скорее угадывала, чем подсказывала, то Виктор каждое свое слово выверял и говорил с полной уверенностью.

Теперь я начинала понимать, за что его держал отец, почему так дорожил этим неказистым парнем. Хотя не могла бы сказать, что он делал что-то совсем удивительное. Скорее – умел правильно направить мои мысли.

Мне не нравилось держать его за руку. Это было омерзительно и напоминало о неудачной попытке женитьбы. Нужно абстрагироваться. Конкретно сейчас Виктор – меньшее зло. Он на нашей стороне.

– Начнем с простого, – ухмыльнулся он, принюхиваясь. – Попробуй заговорить про недавние события, например, про нашу стычку в клубе. Не лезь напролом. Если ты сейчас скажешь про Златона, то он сорвется с крючка. Лучше расскажи ему про беса, с которым он заключил договор… и про артефакт, который находится в стенах клуба, про паренька, который не вовремя вошел. Думаю, этого будет достаточно для начала. Дерзай, дочь паука.

Ну-у-у, это было довольно очевидным решением. Хотя, наверное, без Виктора я бы сразу попыталась узнать, что со Златом. Просто из-за тревоги.

И спугнула бы Платона…

Я повторила слова Виктора, обличив их в начало новой сказки.

Это было совсем недавнее воспоминание, и определенно не самое приятное для самого Виктора. Потому что в нем Адалин Эфа, миниатюрная красавица с родинкой на щеке, его пытала, чтобы выведать местонахождение моего артефакта.

Самого Платона в этом воспоминании, разумеется, не было. Я так привыкла натыкаться на него, следить за его эмоциями, что сначала даже пробежалась взглядом по разрушенному залу. Пусть я знала, что Адалин – это лишь оболочка, под которой прячется средний брат Адрон. Но глаза отказывались в это верить.

Адалин держала Виктора в путах из магических змей. Наша «Горгона» была одновременно прекрасной и устрашающей. Я рассмотрела Виталика, который прервал сцену допроса своим появлением.

Узнала про артефакт. Прожила этот эпизод сама, секунда за секундой.

– Тебя я, конечно, отпущу, – сказала девушка с кровожадной улыбкой, обращаясь к Виктору. – Но вот про него было условие, что я не сверну ему шею. И только это. Да и как можно это сделать. Злат расстроится. А так прибежит, куда я скажу и когда скажу.

Улыбка её стала совсем уж жуткой, и помещение заволокло туманом, таким черным, будто непроницаемой тканью. Виталик захрипел в этой жуткой темноте. Я сощурилась, пытаясь рассмотреть его. Но услышала лишь звук падающего на пол тела.

Зачем Платону понадобился родной брат? Зачем он атаковал нас, запугивал змеями, пытался… убить? Или не убить, а припугнуть?

Я отказывалась принимать тот факт, что Платон может оказаться таким безжалостным монстром. Они были по-особенному близки со Златоном, гораздо ближе, чем с тем же Дитрихом. Им незачем враждовать, нечего делить.

Неужели в нем всё же больше отцовского, чем мы думали?..

Но что он замышлял?

– Теперь забирайся глубже в эти события, – донесся до меня голос Виктора. – Не пытайся вынырнуть. Стань частью этого воспоминания. Продолжай сказку с того места, где закончила. Так меньше вероятности, что он выпутается.

Я так привыкла перематывать воспоминания, ходить по разуму в поисках нужного, что даже не сразу поняла, как это: не искать заново, а остаться внутри.

Я заговорила медленно, сплетая слова в кружево байки, и Платон услужливо подкинул продолжение воспоминания. Он сопротивлялся всё сильнее, но метки, которые я расставляла всякий раз, когда входила в его сознание, работали безотказно. Я цеплялась за них, как паук цепляется за паутину, подбираясь к жертве, затянутой в сети, всё ближе.

Смешно. Паук и паутина. Кажется, наконец-то до меня дошла вся глубина этого сравнения.

Рука Виктора уже не казалась такой неприятной. Напротив – она помогала мне сохранить связь с реальностью.

…Мой муж не видел Адалин, зато она следила за ним, сидя на краю сцены. Туманом, похожим на черный дым от пожара, заволокло весь клуб. Я не разглядела ни близнеца, ни Дитриха. Видимо, они рассредоточились. А вот Златон стоял и вслушивался в тишину. В боевой форме, напряженный. Орк с большой буквы, потому что выглядел он устрашающе.

Адалин шумно втянула воздух и вздохнула. Злат тотчас среагировал на звук. Он весь подобрался, вены на шее вздулись.

– Только покажись мне, тварь, и я тебя прикончу.

Адалин спрыгнула со сцены, пошла вперед, и звук её шагов отдавался в ушах, словно удары молотка. Словно сама неизбежность. Она никуда не спешила, наслаждаясь своим триумфом. Только сейчас я поняла, что выглядит она не так, как в самых первых воспоминаниях. Без каблуков, в кроссовках и удобном спортивном костюме. С наскоро собранными в хвост волосами, из которого торчали «петухи». Не накрашенная, а потому какая-то блеклая.

Определенно, это была не Адалин. Теперь я это и сама видела.

– Нам незачем сражаться,