— А это… не опасно? — я насторожилась.

— Что вы, что вы! — хохотнул Манолис. — Это не опаснее сиропа от кашля или успокоительной микстуры.

В кабинете никого не было и лишь груда халатов и перчаток в углу напоминали о том, что не так давно тут были наши одногруппники. Жестом профессор указал на одно из кресел у все так же заваленного бумагами стола. Пока старичок суетился, доставая из деревянного шкафчика какие-то склянки, я, пытаясь унять дрожь, решила оглядеться.

Ветхие тома с уже выцветшими корешками, потрепанные, но хранящие в себе многовековые тайны, так и манили своими названиями. «Древние знания северных племен», «Исследование подземных пещер восточной части Солнечной гряды», «Описание артефактов южных кланов»… Нет, это определенно были не библиотечные экземпляры. Руки так и тянулись взять и полистать иссохшие страницы.

— Знаете, редко встречаются ученики, подобные вам, госпожа, — сказал профессор, от которого не укрылось мое любопытство.

— П-простите?

— Нынче подобный авантюризм не в моде у молодежи. То ли дело политика или экономика…

Он протянул мне стакан с бледно-зеленой жидкостью, похожей на разбавленный сок. Пока я недоверчиво принюхивалась к неизвестному напитку, Манолис одним махом осушил свою порцию, и поставил стакан на одну из книжных стопок.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь вас травить, — подбодрил он меня, видя мое замешательство. — Это полыньяковая настойка. Мы всегда пьем ее после длительных работ в лаборатории. На вкус не так уж и противно…

Я сделала глоток. Настойка сначала показалась мне безвкусной, но после на языке появилась неприятная насыщенная горечь, и я еле сдержалась, чтобы тут же не выплюнуть жидкость. Старичок рассмеялся, увидев, как скривилось мое лицо.

— …Но привыкаешь к ней раза с сотого, — закончил он сквозь смех. — Простите, госпожа. Мне нравится наблюдать, как ученики открывают для себя что-то новое впервые. У всех всегда разная реакция.

— Вы постоянно эту гадость пьете? — я чуть ли не закашлялась.

— Увы, издержки профессии, как говорится, — он развел руками. — Полыньяк отлично нейтрализует воздействие маны в организме, так что приходится терпеть. Иначе последствия… плачевны. Впрочем, это касается только работы с чем-то посерьезнее шепчущих опалов или невесомых гранитов.

— Вы собираетесь наказать меня, как нарушительницу? — робко спросила я, когда горечь отступила.

— Мне следовало бы. Но раз вы сумели попасть сюда, это уже несколько… интересно, — пронзительные бледно-голубые глаза вглядывались в мое лицо, выискивая толику смятения, которое могло бы меня выдать. — Должно быть, вам несказанно повезло, и я снимаю несуществующую шляпу перед вашей находчивостью. Думаю, расспрашивать вас нет смысла, но я могу понять ход ваших мыслей… — глаза его скользнули с моего лица ниже, к шее, к скромной ложбинке декольте… На мгновение от его жадного, почти хищного взгляда мне стало не по себе, и я почувствовала себя беззащитной. — Имея такую ценность, мне бы тоже хотелось узнать о ней побольше.

— Вы… — я смутилась, растерянная его странным интересом к кулону. — Это подарок.

— Разумеется. Я и не думаю на него претендовать, — он улыбнулся, но почему-то улыбка теперь не казалась мне безобидной. — Однако вы должны понимать, что подобные происшествия, как то, что вы устроили сегодня, может обернуться проблемами. При Роксли я не стал бы этого говорить, он иначе бы стал зазнаваться еще сильнее. И все же он прав — у нас сейчас очень важная работа, к которой не нужно лишнее внимание. Как думаете, нам с вами лучше поступить?

Мне стало совсем дурно. Я уже успела пожалеть, что решила остаться наедине со стариком, что выпила эту мерзкую жидкость, что вообще ринулась спасать набелитку. Сидела бы она сама сейчас отдувалась перед ним.

— Я искренне лишь стремилась больше узнать о нашем окружающем мире, профессор. Это ведь часть нашего мира, а значит магию тоже надо изучать… Я давно искала разную информацию, как только в детстве получила этот камень, но никакая информация не сравнится с тем, что я увидела в лазуритовом хрустале.

— Вот как? — Манолис задумчиво склонил голову. — То есть у вас этот камень уже многие годы?.. Как интересно… Впрочем, это может объяснить ваше, с позволения сказать, поведение. Вы знаете, как появляется замерзшее пламя, госпожа?

Я немного удивилась резкой сменой темы.

— Он возникает на вершинах северных гор, в тех местах, где северное сияние, или — как называют это нортлинги, — небесные огни, «соприкасается с землей». Это упоминалось во всех легендах и энциклопедиях, что я читала, хотя до конца и не понимаю, что имеется ввиду.

— Как и мы, — профессор вздохнул уж слишком тяжело и трагично. — Замершее пламя воистину удивительный минерал. По сути, огонь внутри него — это запертое в ледяной оболочке магическая энергия. У него отличительные абсорбирующие свойства, и он может поглощать большее количество магии извне… Даже в такой крохе может быть заключена огромная сила. Думаю, не стоит говорить, что такая энергия может сотворить, если оболочка каким-то образом повредится…

Мне стало жутко от осознания, что все это время я носила у себя на шее нечто настолько опасное. Впрочем, оболочка из истинного льда не была такой уж хрупкой — в книгах говорилось, что такой лед невозможно ни растопить, ни повредить никаким орудием.

— Для нас замершее пламя до сих пор остается загадкой, — продолжил Манолис. — Северяне неохотно пускают ученых мужей Академии в свои владения. Оттого остается только гадать, какие сокровища таит в себе этот край. А уж более неохотно северяне делятся древних секретами их мастеров, оттого мы даже не можем предположить, как именно добываются осколки замерзшего пламени.

К чему это он? Профессор явно пытался мне на что-то намекнуть, но спутанные мысли, пропитанные страхом и тревогой, не давали уловить его намека. Он хотел одолжить мой кристалл для исследований? Хотел попросить, чтобы я раздобыла для него ухун? Или…

— Может, я могла бы как-то помочь вам в исследованиях? Например, можно было бы использовать данные, которые мы получили на занятиях…

Лицо старика прояснилось, будто бы он только что осознал, какую прекрасную идею я ему предлагаю.

— Отлично, моя дорогая! Вот она — страсть настоящего естествоиспытателя. А уж если вы и вправду тяготеете к исследованиям, то, полагаю, выполнить разного рода измерения, помимо домашних заданий, для вас будет только в радость. Вы же понимаете, что жизнь ученого состоит не только из открытий, не правда ли? В таком случае сегодняшнее происшествие легко сможет остаться… кхм… незамеченным.

От его сахарной улыбки сводило зубы. Что ж, внеклассные задания взамен на то, что у меня не будет выговора — цена не такая уж и высокая. Я