повторять столь неприятный опыт, Андо вела себя предельно аккуратно, стараясь никак не привлекать к себе внимания, но, разумеется, такая видная девушка не могла остаться незамеченной.

— Тебе кто-то угрожал? — мой тон резко сменился на взволнованный.

— Нет-нет, но я же вижу, как на меня смотрят на каждом приеме… Как на кусок мяса, — она всхлипнула. — Они хотят либо мое тело, либо твои тайны.

— Не думала о том, что стоит найти себе занятие в свободное время? — неуверенно предложила я. — Чтобы отвлечь мысли. Вот ты меня знаешь, я всегда к книжкам тяготела, — я села рядом с подругой, утешительно приобняв ее за плечи. — А ты у нас везде и всюду была той еще занозой… Может и тебе стоит подумать о том, чтобы найти свое призвание?

Она собралась, сделав полный смирения вдох, и от ее расстройства не осталось и следа.

— Я, наверное, просто скучаю по дому… Как ты думаешь, чем мне можно было бы заняться?

— А что бы ты сама хотела? Столица дает возможности всем, кто хочет себя проявить.

— Я и сама не знаю… Пока ты там чахнешь в своей Академии, я много гуляла по городу. Все люди такие разные, мне сложно представить себя их частью…

— Почему же. Найди то, что тебе подходит, и попробуй развивать это. У тебя же столько положительных качеств…

— Ну и кем бы я могла стать? С моими качествами? — она недовольно скрестила руки на груди, уловив в моем голосе иронию.

— Актрисой или артисткой, к примеру? — я пожала плечами. — Ты бы наверняка хорошо вписалась в местную богему… А еще, смогла бы повидать всю страну. И побывать дома тогда, когда захочется.

Я понимала, насколько неискренне звучала моя попытка подбодрить ее. Каталина всегда предпочитала развлекаться, не обременяя себя размышлениями о будущем. Я знала одну детскую сказку про белку и зайца. Белка все лето резвилась вместе с зайцем по цветущим лугам и лесам, но с приходом осени начинала делать запасы. Заяц же посмеялся над ней, однако в голодную пору, когда пришла зима, был вынужден выживать и спасаться от хищников, пока запасливая белка спокойно пережила зимнюю пору в отличие от товарища. Вот и Каталина, как тот заяц, никогда не думала о том, что принесут ей ветра далекого завтра. Зачем? Если есть сегодняшний день и им надо наслаждаться. Песни, танцы, быть центром всеобщего внимания — все это было ее стезей. А если так, то почему бы и не попробовать направить ее легкомысленность в положительное русло?

— А ведь и вправду!.. — глаза Каталины засияли, и, кажется, в ее голове родилась очередная идея, а потом она спохватилась. — А что за письмо?

— Лео приглашает меня с ним выбраться в город через месяц. У него же день рождения, и он, наверное, собрался его отмечать. Нужно будет придумать для него сюрприз. Что скажешь?

— Вот как, — на лице девушки заиграла лукавая улыбка. — Думаю, я знаю, какой подарок ему преподнесу.

* * *

На улице была непривычная морось вперемешку с градом, и непрекращающийся стук крупных капель лишь отвлекал от и без того нудной книги по имперскому праву, как стук в дверь комнаты вывел меня из сонного транса.

— Дорогая, к тебе пришли гости, они ожидают в гостиной, — сообщила сестра София. — Я распорядилась налить им чая.

Я приподняла бровь — не помню, чтобы сегодня ждала гостей. Каталина уже который день уходила из дома почти с самого утра и возвращалась под вечер уставшая и, быстро поужинав, обычно сразу ложилась спать. На мои расспросы она лишь заверяла, что лишь следует моему совету. Правда, какому из них — одной Андо было известно. Так что это вряд ли фрейлина завела знакомых и решила пригласить их в дом. Кто же тогда мог нагрянуть без приглашения?

С шумом втягивая воздух, я захлопнула книгу. Однако понурость быстро сменилось радостью, когда, спустившись вниз, я увидела знакомые лица.

На мягком диване сидели Ари и Ада, перед ними на столике стояли чашки с горячим напитком и небольшая ваза с сухофруктами в шоколаде. Ада с наслаждением уплетала сладости, чуть менее охотно запивая их чаем, в отличие от Ари, который даже не притронулся к угощению. Он был очень напряжен, выпрямив спину прямо, словно бы ему вместо позвоночника вставил металлический шест.

— О, а вот и ты! — Ада, как обычно, бесцеремонно поздоровалась. — Смотри, что мы тут принесли.

Она кивнула на два увесистых тома в руках Хуса.

— Только что вернулся речной гонец. Я ему заплатила двойную цену, чтобы он управился за полторы недели вместо трех. Похоже, что от пары лишних золотых у людей начинают вырастать крылья!

Ада звонко рассмеялась, северянин же покачал головой, не одобряя такую расточительность. Я мельком глянула на книги. Названия на выцветших обложках гласили — «История Священных Войн императора Таркуса IV» и «Магические артефакты зверолюдей». Глаза загорелись, и я была уже готова начать листать книги, но парень подался назад от моей протянутой руки.

— Вы уверены, что хотите прямо тут начать это обсуждать? — многозначительно спросил Ари, косясь по сторонам.

— Ну, мы можем подняться ко мне в комнату, но я боюсь, такого количества крови, которое хлынет к твоему лицу, ты не переживешь, — подшутила я.

Ада хохотнула, чуть не подавившись чаем, когда Ари с багрянцем на щеках окинул меня недовольным взглядом.

— Я не… не про это, — он подавил неловкость, а потом шепотом добавил. — Твоя сервитуария дома. Если она увидит у нас эти книги, то…

— Глупости, — я поудобней устроилась в кресле напротив ребят, вытянув руку в выжидающем жесте.

Парень еще какое-то время колебался, но сдался и протянул одну из книг.

— Интересно, «император» тут написан с маленькой буквы… Опечатка, как думаете? — осторожно спросил Ари.

— И где вы такой раритет нашли? — спросила я, листая первые страницы «Истории Священных войн».

И действительно, в тексте Император описывался как великий, но все же человек, без того богоподобного ореола величественности, которым сейчас окутан этот титул, кто бы его не носил.

— Я стащил ее из библиотеки дедушки, — признался Ари, виновато проведя рукой по светлым волосам, приглаживая растрепавшуюся челку.

Книга была автобиографией легата Салвиса Регилиуса времен завершения Священных Войн. Легат руководил операцией, развернувшейся в землях Остании, на северных ее границах с Нортландом, и описывал военные действия против некоего «лесного народа». Мемуары были написаны четыреста пятнадцать зим назад если верить обложке, однако, чем дальше я листала, тем больше интерес сменялся непониманием, а затем и откровенным скепсисом.

— У меня точно такая же реакция была, когда