Главные палачи, занимавшиеся убийствами беззащитных мужчин, вырезавших подчистую маршевые колонны женщин, детей, стариков, к регулярной армии не относились. Их было 20–30 тысяч человек, и назывались они Тешкилят-и-Махсуса (Специальная организация).

Эти специальные войска в нашей книге выступают как единственные в своем роде. Они не были партийными охранными отрядами, как боевики СА в нацистской Германии, они не были похожи на «Интерахамве» в Руанде, их нельзя назвать вымуштрованной и организованной элитой СС. Их предтечами были фидаины партии «Единение и прогресс» в 1907–1911 гг., о них мы рассказали в предыдущей главе. Изначально они были армией внутри армии, подчинялись Энверу-паше и использовались для диверсионно-партизанских операций. Эти войска были реорганизованы в 1913–1914 гг., получили имя Тешкилят-и-Махсуса и были подчинены Директорату общественной безопасности, тайной организации внутри Министерства внутренних дел. В эту организацию входили только члены партии, и у них был собственный бюджет. Ни кабинет министров, ни другие государственные организации не имели над ними контроля. В 1913 г. рыцари плаща и кинжала были самым радикальным крылом партии «Единение и прогресс».

У этой организации было две главные функции. Первая — ведение скрытных, но вполне законных боевых действий. Вторая — война тайная и абсолютно беззаконная. Вначале спецвойска вели партизанскую войну в тылу у противника. Это началось в 1907 г. на Балканах и продолжалось семь лет с перерывами. В 1911 г. они прекрасно зарекомендовали себя в Северной Африке в войне с итальянцами. В 1914 г., используя тактику партизанской войны, элитные подразделения должны были поддержать мусульманское восстание в Аравии и в России. На Аравийском полуострове они должны были действовать по образу и подобию Лоуренса Аравийского. И Лоуренс, и турецкие специальные силы пытались привлечь на свою сторону племенных вождей через подкуп, поставки оружия и щедрые обещания подарить им свободу. Благо приобретенным союзникам великодушно прощали их методы войны. Это была грязная война, но до этнических чисток и массовых убийств дело все же не доходило. Специальные силы вербовали бывших офицеров, авантюристов и всяческих ловцов удачи. Почти все они были турками. Старшими командирами были офицеры-иттихадисты. Элитные войска рекрутировались за счет патриотически настроенных добровольцев, романтиков, жаждущих приключений, и тех, кто стремился быстро сделать карьеру, — примерно таким же образом формировались спецвойска и в других странах. К 1914 г. спецотряды насчитывали много опытных бойцов, хлебнувших крови в других грязных войнах (Stoddart, 1964).

Показать свои когти России они не успели и даже не перешли границу, потому что армия Энвера-паши была разгромлена русскими. Вместо этого у них нашлось дело в самой Турции. Это была тайная, предательская война против македонцев и греков. В 1913–1914 гг. христианские поселения выжигались дотла под предлогом борьбы с ненадежными этническими меньшинствами. В 1914 г. Специальные войска с одобрения официальной власти проводили массовые репрессии и депортации в сионистских общинах Палестины (Aaronsohn, 1917: 47–56). На следующий год они обрушили удар на куда более многочисленных армян за якобы саботаж и измену в пользу русских. Немецкий офицер связи полковник Штанге откровенно пишет: «При депортации армян военные соображения были вторичными… русского вторжения не ждали… общее положение и опасение мятежей были достаточными поводами для принятия решений». Действия Специальных войск формально контролировались «Иттихадом», правительство всячески открещивалось от происходящего, но на самом деле каратели получили карт-бланш от верховной власти. Специальные войска уничтожили наибольшее количество армян при этом с «патологической жестокостью», как утверждает Штанге. По мере того как рос размах операций, все больше иттихадистов получали офицерские назначения в этих войсках (Dadrian, 1993: 68; 1994b: 110–111; 1996: 43–49).

В британских послевоенных архивах можно узнать кое-что о судьбах и послужных списках некоторых офицеров. Халиль-Бей (впоследствии — паша) всю свою карьеру сделал в Специальных силах. Он было плохо образован, но дослужился до капрала в карательно-диверсионной группе на Балканах. В 1915 он был командующим Специальными силами в Персии, уничтожая мирное население. Турецкие коммандос, действовавшие в провинции Иозгат, вели, если так можно выразиться, семейный бизнес. Четверо их командиров были братьями. Два брата когда-то были сапожниками и торговали обувью, двое других отличались бандитскими наклонностями, один даже отсидел в тюрьме за убийство. Два брата-торговца поспешили вступить в 1908 г. в партию «Единение и прогресс», оба из низов, и на высокие партийные должности им не приходилось рассчитывать. Два брата страшно завидовали местным армянским богатеям — «национальной буржуазии». Когда партийный комитет снял с должности умеренного губернатора Иозгата, четырех братьев признали вполне достойными возглавить местные Специальные силы, двух — для грабежей и конфискаций, двух — для убийств. Получив инструктаж от высших партийных бонз, братья убили 8 тысяч из десяти тысяч местных армян и распорядились их собственностью в свою пользу. Менее вульгарной мотивацией руководствовался Ходжа Илиас, партийный эмиссар в Марате. Этот идеолог закончил медресе и писал уничтожающие памфлеты о христианах. Он заслужил скандальную славу как насильник христианских девушек, но плотские грехи ему прощались за талант пропагандиста — Ходжа призывал к джихаду (священной войне). С благословения местной партийной верхушки он руководил отрядами курдов и вырезал население по всему юго-востоку (Yeghiayan, 1991: 325–327, 342–356, 387–390).

Рядовой состав был иным. В Специальные силы входили и жандармы, но коль скоро многих жандармов призвали в армию, на службу часто брали ограниченно годных. Спецвойска усиливались иррегулярными формированиями двух типов. За ними с обеих сторон закрепилось название cetes (бандиты, головорезы). Одно из них было укомплектовано преступниками. Приказы, судебные архивы, доклады Штанге, воспоминания выживших очевидцев неопровержимо доказывают, что в эти подразделения набирали уголовников, получивших амнистию в обмен на кровавую работу, для которой они и были предназначены. Тюремные камеры опустели — бандиты стали солдатами. Не все они знали, какого рода задания им придется выполнять, но и отказываться от службы им было не с руки — за это им дарили свободу, в том числе и свободу грабить и мародерствовать. Грабежи были делом полулегальным, но в некоторых случаях каратели имели официальное право присваивать себе половину собственности депортируемых армян. Бандитские отряды второго типа были сформированы на племенной основе, ими командовали курдские, чеченские и черкесские вожди. Офицеры Специальных сил даже хотели поставить их на денежное довольствие, но полевые командиры вполне были довольны возможностью грабежа. Курдские племенные отряды вели резню в некоторых восточных районах, чеченцы свирепствовали на юге, черкесы и там, и тут. Вооруженные банды редко участвовали в организации депортаций, их стихией были набеги на колоны переселенцев и резня в армянских деревнях. В Харпуте, пишет консул Дэвис, бесчинствовали жандармы и уголовники, а не курды. А в самом Курдистане — наоборот (Davies, 1989: 156; Kévorkian, 1998; U.S. Documents, 1994: