— Вы чрезвычайно опасный соперник своему мужу, Изабелла. Он должен безоговорочно доверять вам, иначе…

— Мы доверяем друг другу, — оборвала его Изабелла. — И Рамон мне не муж. Пока еще не муж.

Она не чувствовала усталости. Было пять часов вечера 31 декабря.

Позвонил Рамон, который во главе танковой дивизии осадил президентский дворец. Он поздравил Изабеллу с необыкновенно успешным выступлением.

— Народ боготворит тебя, Белла. Провинция практически вся в наших руках, осталось прижать крысу в ее норе. Из-за границы поступает сдержанное одобрение. Она отправилась к Рамону. Несмотря на то что она ехала в бронированном автомобиле без опознавательных знаков, люди каким-то образом узнали, что в машине находится именно она. Ей махали руками, бросали цветы, становились на колени. Изабелле даже стало страшно. Любовь, как оказывается, может вызывать ужас.

Президентский дворец, беломраморное здание в колониальном стиле, был со всех сторон окружен танками. Рамон, ликующий, отдающий на лету приказания, встретил ее в импровизированном штабе, расположившемся в итальянской пиццерии. Хозяин заведения, гордясь, что предки нового главы государства также родом из Италии, кормил всех желающих бесплатной пиццей. Как он заявил, он предпочтет разориться, но не откажет ни в чем солдатам, которые борются против тирана Сантьяго, и добавил, что навсегда запомнит этот день.

— Изабелла, ты мой ангел-хранитель. — Рамон поцеловал Изабеллу в щеку. — Выступи перед солдатами. И мы сможем начать штурм.

Она обратилась к военным с пламенной речью. Она не ожидала потока такой любви. Многие из мужчин плакали и не скрывали этого.

— Изабелла-Изабелла-Белла! — ревела толпа.

Рамон шепнул Изабелле:

— Дорогая, они до такой степени опьянены тобой, что могут завоевать для нас весь континент.

Сменив Изабеллу, Рамон призвал к немедленному штурму. В половине десятого вечера, когда до наступления Нового года оставалось два с половиной часа, началась финальная стадия смены власти в Коста-Бьянке.

Штурм длился около двадцати минут. Сверкали всполохи огня, гремели взрывы. Изабелла, находившаяся едва ли не в эпицентре событий, видела, как умирают люди. Кровь, стоны, боль… Она послала их на смерть. Изабелла старалась об этом не думать.

В начале одиннадцатого все было кончено. Президент Сантьяго был арестован прямо в бальном зале, где он пытался хоть как-то спасти положение и отдавал по телефону распоряжения, которые никто и не думал выполнять. Вместе с ним были захвачены и другие важные лица из его окружения. Теодора Коваччо среди них не было. Как всегда, проинформированный заранее, олигарх предпочел заблаговременно скрыться в Лондоне.

— Я хочу, чтобы ты прошла со мной по нашим новым владениям, — Рамон взял Изабеллу за руку, и они, вслушиваясь в хруст осколков стекла, гильз и штукатурки под ногами, прошли по дворцу. Изабелла когдато была там и провела три дня в камере пыток.

Рамон указал на огромную лестницу из розового мрамора:

— Ты будешь принимать гостей, стоя на самом верху, как подлинная королева, Белла. Ты и есть моя королева…

Внутреннее убранство и отделка дворца поражали роскошью. Шелковые обои ручной работы, лазурит, малахит, мрамор, золоченые краны, ванные комнаты размером с футбольное поле, старинная мебель, портреты, китайский фарфор.

— Ты все изменишь по своему вкусу, — заверил Беллу Рамон. — Я не хочу, чтобы здесь остался дух Сантьяго и его безвкусной супруги.

Изабелла же видела мертвых солдат, как с одной стороны, так и с другой. Вот она — цена власти. Они с Рамоном получили короны, а кто-то лишился жизни.

— Дорогая, Сантьяго желает со мной побеседовать, я ненадолго отлучусь, — сказал Рамон. — Сейчас почти полночь, я же говорил, что мы встретим Новый год во дворце победителями. Как видишь, я сдержал обещание.

Изабелла бродила по дворцу, испытывая смешанное чувство облегчения, радости и непонятной тревоги. Что готовит ей судьба, правильно ли она сделала, ввязавшись в высокую политику? В любом случае было поздно, слишком поздно, чтобы что-то менять.

Жребий был брошен, Рубикон перейден.

Изабелла наслаждалась необыкновенным чувством власти. Она поднялась на последний этаж дворца, где располагались апартаменты теперь уже бывшего президента Диего Сантьяго. Его охраняло несколько военных. Изабелла прошла внутрь, ее пропустили беспрепятственно. Каждый знал, что она — будущая супруга Рамона.

Покои Сантьяго были обставлены с потрясающей роскошью и безвкусицей. Изабелла потрогала руками японские обои. Надо же, народный президент Сантьяго тратил народные же деньги на суперроскошь.

Она услышала разговор, который шел между ее мужем и экс-диктатором. Она находилась в коридоре, ведущем в гостиную личных покоев Сантьяго.

— Я ничего не знаю, поверьте мне, — испуганнозанудно вещал Сантьяго.

— Ты же врешь, я это знаю, и ты тоже это знаешь, — говорил Рамон. — Я обещаю тебе, Сантьяго, что если ты назовешь мне тайные счета, где ты хранишь деньги, то я сделаю так, чтобы ты не получил много лет тюрьмы.

— Вы это обещаете? — спросил Диего.

Голос Рамона ответил:

— Ну, конечно же, Диего, кому ты теперь нужен?

Не волнуйся, все будет в порядке.

— Хорошо, генерал, — вздохнул бывший диктатор. — Вы бы ни за что не нашли список банковских счетов в моих бумагах, потому что я все держу в голове. Значит, вы клятвенно обещаете, что я не буду расстрелян?

— Получишь несколько лет, с тебя хватит, а потом я вышлю тебя прочь из Коста-Бьянки, — сказал Рамон. — Ты ведь согласен?

— Хорошо, — повеселел Сантьяго. — Дайте мне ручку и бумагу. Я вам верю. Иначе бы ни за что не согласился открыть мои счета. Но запомните, генерал, я не намерен сидеть в тюрьме больше трех лет. Вы подпишете мне амнистию.

Изабелла поняла, что муж выбивает из Сантьяго тайные счета, на которые тот переводил многие миллионы долларов. Ну что же, Рамон поступает весьма разумно. Богатства принадлежат государству, Сантьяго ни за что бы не сообщил банковские реквизиты, не получи он абсолютные гарантии своей безопасности.

А кто еще, кроме самого нового президента, может дать такие гарантии?

Она углубилась в изучение обстановки спальни Сантьяго, когда снова услышала его голос:

— Прошу вас, вот и все счета.

— Что-то маловато, Диего, — Рамон был явно разочарован. — Всего десять счетов, я не могу поверить, что это в самом деле так. Ты меня не обманываешь?

— Как вы можете такое про меня думать! — возмутился диктатор. — Я не такой уж вор, каким вы меня представляли. Я признаю, что проиграл, но я всего лишь потерял власть…

— И жизнь, — тихим и твердым голосом произнес Рамон.

— Что вы делаете, генерал! — заверещал Сантьяго. — Почему вы достаете пистолет? Генерал, вы же обещали!