– Уверен, она предпочитает, чтобы вы сделали это, сеньор Кларк, – неловко улыбнулся он.

Иэн открыл бутылку из темного стекла, и мне в нос ударил сильный запах.

– Фу! Не буду пить эту гадость! – упрямо скрестила я руки.

– Это необходимо выпить, чтобы выздороветь, любовь моя, – сказал он с мольбой в голосе.

От меня не ускользнуло, что в глазах доктора Алмейда не было удивления, когда Иэн назвал меня так нежно и… соблазнительно.

– Пожалуйста!

Я посмотрела на полную темной слизистой массы ложку.

– Что это за дрянь? – Я не знала, что это, но чувствовала горький вкус глубоко в горле.

– Настойка опиума. Ваша температура нормализуется быстрее, – пояснил врач. – Я сам приготовил ее из опиума, вина и трав.

Чудесно!

– Но она ничего не лечит, только снижает температуру? – поспешно спросила я. У меня не было желания пить эту гадость.

– Не лечит, однако немного улучшит ваше состояние.

Я кивнула. Иэн снова подошел ко мне с ложкой.

– Ты забрал мою сумку вчера, то есть в субботу?

Он раздраженно вздохнул.

– Да, я забрал ваши вещи. А теперь, пожалуйста, выпейте эликсир, – взмолился он.

– Отстань, Иэн. Я не буду это пить! Спасибо, доктор Алмейда, – сказала, глядя на врача. – Благодарю за ваше… беспокойство и помощь. Но лучше отдайте свою микстуру тому, кому она действительно нужна, а у меня есть кое-что похожее в сумке.

И даже если бы не было, я бы не приняла лекарство, которое он сам приготовил. Возможно, это был трюк, чтобы схватить меня. А когда я в следующий раз открыла бы глаза, то уже была бы в белой комнате с сумасшедше белой вспененной обивкой.

Я слезла с кровати, чувствуя боль во всем теле.

Должно быть, чертовски простудилась!

Взяла в сумке упаковку жаропонижающего и почувствовала облегчение, увидев там и мобильный, ведь не помнила, клала его туда или нет. Проглотила таблетку, немного запив водой.

– Что это? – с любопытством спросил врач.

Я вернулась на кровать и легла, все еще держа в руках упаковку (и подсвечник, из предосторожности). Отодвинулась от Иэна, поставила подсвечник на тумбочку возле кровати и снова легла. Потом заметила, что на мне было надето что-то странное. Ужасная длинная мешковатая одежда. Возможно, рубашка.

– Это часть моего сумасшествия. – Я бросила упаковку доктору Алмейда, не ожидающему такого. Он не поймал ее, и упаковка оказалась на полу. – Представляете, я настолько сошла с ума, что придумала, будто ученые смогли внести в эти маленькие шарики мощное лекарство, облегчающее боль и уменьшающее температуру за двадцать минут? – сказала саркастично. – Тяжелое испытание!

Подняв упаковку с пола, врач с любопытством осмотрел ее. Потом снова обернулся ко мне, в его взгляде читался скептицизм.

– Можете взять себе несколько таблеток, если хотите испробовать. Только оставьте мне парочку от моей простуды. – И тут я вспомнила: – Они отличаются от вашей настойки. Их можно принимать с минимальным интервалом в шесть часов. – Потом засмеялась. Забавно учить врача использовать парацетамол.

– Давайте сначала посмотрим, как на них отреагирует ваш организм, хорошо? – произнес доктор Алмейда.

Ах, значит, не я одна тут такая недоверчивая…

– Я схожу на кухню и попрошу, чтобы вам принесли суп. Ваш организм все еще слаб, а для борьбы с болезнью нужны силы. Сразу же вернусь.

Я пожала плечами. Не то чтобы он лично мне не нравился, он не нравился мне как врач.

– Как вы себя чувствуете? – беспокойно спросил Иэн, стоило доктору выйти из комнаты.

– Как человек, мокнувший под дождем всю ночь.

Я была зла на него. Во-первых, из-за того, что он соврал мне, а во-вторых, потому что продолжал быть таким внимательным. Не имею ни малейшего представления, что он хочет этим сказать.

Выражение его лица стало еще более несчастным.

– Как ты меня нашел?

– Я не нашел. Это Шторм обнаружил вас. – Он улыбнулся все еще грустной улыбкой.

Я не поняла, что он имел в виду. Иэн, сообразив это, продолжил:

– Я везде искал вас… Из-за грозы все больше волновался, ведь не знал, в укрытии вы или под этим потопом… Я был просто в отчаянии, София. – Его обеспокоенный взгляд доказывал эти слова.

Отлично!

– Спустя несколько часов я вернулся домой в надежде, что кто-нибудь из прислуги нашел вас. Но ни у кого не было никаких новостей. Я уже не знал, что делать и где вас искать. Мои мысли совсем спутались, и я пошел в стойло Шторма, рассказал ему о том, что вы убежали, и попросил о помощи. Он легко позволил мне оседлать себя.

Я не заметила улыбку, которую ожидала увидеть сейчас, когда он рассказывал о том, как наконец-то оседлал животное. Его лицо было серьезным, взгляд – пронзительным.

– Какое-то время я разрешил ему везти меня, а заметив, куда он движется, взял вожжи и помчался во весь дух.

Я ничего не ответила. Просто была счастлива, что, разыскивая меня, он не пострадал, пытаясь сесть на Шторма. Но это не значило, будто его ложь забылась.

– Простите меня, София, мне не следовало… Я действовал не задумываясь! Я снова повел себя как идиот. Но то, что вы мне сказали…

– Это все правда! Все. Я никогда тебе не врала! – с ударением сказала я, чтобы он понял: врал здесь кто-то другой.

– Я знаю, моя любовь.

Когда он снова так нежно вымолвил это слово, по моему телу пробежала дрожь. Я попыталась проигнорировать это.

– Вы не можете представить, как я сожалею!

Мне очень хотелось верить в то, что он меня любит. Но почему тогда не поверил мне? Ну ладно, мне сначала тоже было трудно принять всю правду, однако вместе с тем я надеялась, ведь он имел достаточно доказательств, что я отличаюсь от всего здесь…

Я села на кровати, пытаясь не смотреть ему в глаза. Знала, что, если не сделать этого, мое решение игнорировать его будет невыполнимым. Также заметила, что на тумбочке, где оставила подсвечник, стоял полный таз воды и лежала мокрая ткань.

– От температуры? – спросила я, указывая в ту сторону кивком головы.

Иэн кивнул с серьезным лицом.

Рядом с тазом я увидела книгу в кожаном переплете.

– Что это? – Протянула руку, чтобы взять предмет, но Иэн оказался быстрее: он взял книгу и сразу передал ее мне.

– Это книга. Я пытался читать ее, чтобы не уснуть, но мне это не очень-то помогло. У меня не получалось ни на чем сосредоточиться, думал, что сойду с ума, София. Видеть, что вам так плохо, и быть не в состоянии помочь… эти две ночи оказались очень длинными. Но, по-моему, в конце концов она пригодится, поскольку вы пробудете в кровати еще какое-то время.