никогда раньше не видел, обращённые на себя. — Ты так вырос.

— Это правда вы? — Гарри чувствовал, как слёзы текут по его щекам, но не обращал на них внимания. — Вы действительно… здесь?

— Не совсем здесь, — мягко ответила Лили. — Мы в другом месте, Гарри. Но благодаря особой магии, мы можем видеть и говорить с тобой сейчас.

— Мы всегда с тобой, сынок, — добавил Джеймс. — Всегда наблюдаем за тобой, всегда любим тебя. Просто обычно… ты не можешь нас видеть или слышать.

Гарри хотел сказать так много, спросить о стольких вещах, но слова застревали в горле. Всё, что он смог, это прошептать:

— Я скучал по вам. Всю жизнь.

— Мы знаем, милый, — Лили протянула руку, словно пытаясь дотронуться до сына через барьер между мирами. — И нам так жаль, что тебе пришлось жить у Петунии и её ужасного мужа. Это не то, что мы хотели для тебя.

— Но теперь ты в Хогвартсе, — сказал Джеймс с улыбкой. — В самом удивительном месте на Земле. И мы видим, что у тебя появились отличные наставники.

Его взгляд на мгновение переместился за спину Гарри, где стоял Малик, и мальчику показалось, что между его отцом и директором произошёл какой-то безмолвный обмен.

— У тебя особый дар, Гарри, — продолжила Лили. — Дар, который передавался в моей семье из поколения в поколение, хотя долгое время оставался скрытым. Способность видеть истинную природу вещей, соединяться с самой сущностью магии.

— Профессор Алов называет это 'магическим резонансом', — сказал Гарри. — Он говорит, что это очень редко встречается.

— Так и есть, — кивнул Джеймс. — И ты должен развивать этот дар, сынок. Особенно сейчас, когда мир меняется, когда грань между реальностями становится тоньше.

— Нам нужно сказать тебе кое-что важное, Гарри, — Лили наклонилась ближе, её глаза светились любовью и тревогой одновременно. — Времени мало, а это очень важно.

Гарри подался вперёд, боясь пропустить хоть слово.

— Ты особенный, Гарри, — сказала Лили. — Не только из-за твоего дара. Есть пророчество… пророчество о тебе и Волан-де-Морте.

Гарри вздрогнул, услышав это имя. Хотя его наставники не скрывали от него историю покушения Тёмного Лорда и гибели его родителей, они старались не акцентировать на этом внимание, не желая травмировать мальчика.

— Какое пророчество? — спросил он.

— Оно говорит, что ты имеешь силу, способную победить Тёмного Лорда, — ответил Джеймс. — Силу, которой он не знает и не понимает.

— Любовь, — мягко добавила Лили. — Это любовь, Гарри. Моя любовь, которая защитила тебя той ночью, и твоя собственная способность любить, сопереживать, видеть красоту в мире.

— Но теперь, — продолжил Джеймс, бросив ещё один странный взгляд за спину Гарри, — с открытием врат между мирами, с приходом новой магии, это пророчество может обрести новое значение.

— Слушай своё сердце, Гарри, — сказала Лили. — Доверяй тем, кто проявляет к тебе искреннюю заботу. Но всегда помни — твой выбор принадлежит только тебе. Никакое пророчество, никакая судьба не может отнять у тебя свободу выбирать свой путь.

Поверхность Зеркала Душ начала рябить, образы Лили и Джеймса стали менее чёткими.

— Время истекает, — тихо сказал Малик. — Связь слабеет.

— Мы должны идти, — с сожалением произнёс Джеймс. — Но помни, сынок — мы всегда с тобой. Всегда любим тебя. И однажды, когда твоя миссия будет выполнена, мы снова будем вместе.

— Будь храбрым, наш мальчик, — добавила Лили, её образ уже почти растворился в мерцающем свете. — Будь добрым. Будь верен себе. И знай, что какой бы путь ты ни выбрал, мы поддержим тебя.

— Я люблю вас! — крикнул Гарри, чувствуя, как связь ослабевает. — Пожалуйста, не уходите!

— Мы тоже любим тебя, Гарри, — голоса его родителей звучали уже как далёкое эхо. — Больше всего на свете…

А затем серебристая поверхность Зеркала Душ вернулась к своему обычному состоянию, и комната погрузилась в тишину.

Гарри стоял неподвижно, слёзы всё ещё текли по его щекам. Но это не были слёзы горя или потери. Скорее, это было выражение переполняющих его чувств — счастья от возможности увидеть родителей, услышать их голоса, узнать, что они действительно любят его; грусти от неизбежности расставания; и странного, глубокого покоя от осознания, что они всегда с ним, даже если он не может их видеть.

Малик мягко сжал его плечи.

— Ты в порядке, Гарри? — тихо спросил он.

Мальчик медленно кивнул.

— Да, — ответил он. — Я… я счастлив. По-настоящему счастлив.

И это была чистая правда. Впервые в своей жизни Гарри Поттер чувствовал себя полностью, абсолютно счастливым. У него был дом — настоящий дом, не чулан под лестницей и не угол в комнате Дадли. У него были друзья, которые ценили его таким, какой он есть. У него были наставники, которые видели в нём не обузу, а одарённого юношу с большим потенциалом. И теперь он знал, что его родители любят его — всегда любили и всегда будут любить.

Что ещё нужно для счастья?

* * *

Летние дни сменяли друг друга, наполненные открытиями, обучением и радостью. Гарри совершенствовал своё владение магией Инферно под руководством Сахиби и Беллатрикс, подружился с растущим кругом особых учеников, отобранных профессором Маликом, и даже начал изучать основы традиционной волшебной науки с профессором Снейпом, который, к удивлению Гарри, оказался строгим, но весьма компетентным учителем.

Особенно мальчику полюбились вечера, когда все собирались в Большом зале, чтобы наблюдать, как зачарованный потолок отражает не только небо над Хогвартсом, но и небосвод мира Инферно — с его странными созвездиями, разноцветными туманностями и парящими кристаллическими островами.

— Это самый счастливый период в моей жизни, — сказал Гарри однажды вечером, сидя рядом с Беллатрикс на берегу озера. — Иногда я боюсь, что это всё закончится.

Беллатрикс мягко улыбнулась, её фигура в сумерках казалась окружённой тонким сапфировым ореолом.

— Ничто не вечно, Гарри, — ответила она. — Но это не значит, что нужно бояться завтрашнего дня. Перемены — это часть жизни, часть роста. И то, что происходит сейчас, — это только начало удивительного путешествия.

Она указала на озеро, где на поверхности воды начали появляться странные светящиеся узоры — тонкие линии синего света, соединяющиеся в сложные геометрические фигуры.

— Видишь? Даже само озеро меняется, готовясь к окончательному слиянию миров. Но эти изменения не пугают, а вдохновляют, открывают новые возможности.

Гарри наблюдал за танцем света на воде, чувствуя, как его собственная магия откликается на этот узор, как зелёное сияние