вокруг его рук пульсирует в такт с синими линиями на озере

Глава 19

Сумерки опустились на Хогвартс, окутывая древний замок мягким синеватым сиянием — явление, ставшее привычным с тех пор, как начался процесс слияния миров. Профессор Сахиби Алов стоял у окна своего кабинета, наблюдая, как последние лучи заходящего солнца окрашивают Запретный лес в золотисто-багряные тона. Он ожидал особого гостя.

Тихий стук в дверь возвестил о прибытии Северуса Снейпа. Мастер зелий вошёл в кабинет с привычной сдержанностью, но Сахиби заметил, как по краям его чёрных глаз мерцает тонкая синяя окантовка — знак его растущей связи с энергией Инферно.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил Снейп.

Сахиби повернулся к нему, его синие глаза светились мягко, но интенсивно за тёмными стёклами очков.

— Да, Северус. Сегодня особенная ночь. Ночь, когда я выполню обещание, данное вам.

Тело Снейпа едва заметно напряглось, а лицо застыло маской, за которой он привык скрывать свои истинные чувства.

— Обещание? — переспросил он, хотя прекрасно понимал, о чём говорит Сахиби.

— Возможность поговорить с Лили, — мягко ответил Алов. — Помните? Когда я рассказывал вам о способностях мира Инферно, я упомянул, что грань между жизнью и… тем, что за ней, может быть преодолена.

Снейп молчал, но его дыхание стало немного чаще, выдавая внутреннее волнение. Сахиби знал, как долго мастер зелий жил с болью потери, с грузом вины, с неутолимой тоской по единственной женщине, которую он когда-либо любил.

— Идёмте, — сказал Сахиби, направляясь к скрытой двери в стене своего кабинета. — Я подготовил всё необходимое.

Они спустились по узкой винтовой лестнице в небольшую круглую комнату, скрытую глубоко в недрах замка. Комната была освещена лишь мягким синим светом, исходящим от сложного узора на полу. В центре узора находился тот же бассейн с серебристой жидкостью, который использовался для связи Гарри с его родителями, — Зеркало Душ.

— Вы готовы, Северус? — спросил Сахиби, когда они остановились у края светящегося узора.

Снейп выглядел непривычно уязвимым. Его бледное лицо, обычно скрытое за маской высокомерия или раздражения, сейчас отражало целую бурю эмоций — страх, надежду, тоску, вину.

— Я не знаю, — честно ответил он. — Не знаю, достоин ли я этого. Не знаю, что скажу ей, после всего…

Сахиби положил руку на плечо мастера зелий — жест, который был бы немыслим всего несколько месяцев назад.

— Это ваш шанс, Северус. Шанс, который вы заслужили. Возможность если не искупить, то хотя бы высказать всё, что накопилось за эти годы.

Снейп глубоко вздохнул и кивнул, решительно шагая к Зеркалу Душ.

— Что я должен делать?

— Сядьте здесь, — Сахиби указал на небольшую подушку у края бассейна. — Сосредоточьтесь на образе Лили — не только на том, как она выглядела, но на её сущности, на том, какой она была для вас. Я помогу установить связь.

Снейп опустился на подушку, его чёрная мантия расстелилась вокруг, словно тёмный ореол. Он закрыл глаза, и его обычно суровое лицо смягчилось, когда перед внутренним взором возник образ Лили Эванс — не взрослой женщины, вышедшей замуж за его заклятого врага, а юной девушки с огненно-рыжими волосами и изумрудными глазами, полными жизни и доброты.

Сахиби встал позади него, положив руки на его плечи. Синее пламя из глаз Алова усилилось, проникая сквозь тёмные стёкла очков, окутывая их обоих мягким свечением.

— Лили Эванс, — произнёс Сахиби древние слова заклинания, — дочь земли, перешедшая за грань, мы взываем к твоему духу. Северус Снейп, связанный с тобой узами, которые не разрушает даже смерть, ищет встречи с тобой.

Серебристая поверхность Зеркала Душ задрожала, пошла рябью, словно от порыва невидимого ветра. Затем начала светиться изнутри, сначала слабо, потом всё ярче, пока не превратилась в окно — окно в иную реальность.

И там, по другую сторону этого окна, появилась она. Лили. Молодая, прекрасная, окружённая мягким золотистым светом. Её изумрудные глаза, которые унаследовал Гарри, смотрели прямо на Снейпа, и в них не было ни гнева, ни упрёка — только мягкая грусть и что-то похожее на понимание.

— Северус, — произнесла она, и её голос, который Снейп не слышал более десяти лет, заставил его сердце сжаться. — Ты позвал меня?

Снейп смотрел на неё, не в силах произнести ни слова. Все тщательно подготовленные речи, все объяснения и извинения, которые он репетировал годами, вдруг исчезли из его памяти, оставив лишь пустоту и безграничное чувство потери.

— Лили, — наконец прошептал он, и его голос дрогнул. — Лили, я… прости меня. Прости меня за всё.

Он опустил голову, не в силах выдержать её взгляд.

— Я предал тебя. Я потерял тебя из-за собственной глупости, из-за своей гордыни, из-за жажды силы и признания. А потом… потом я не смог защитить тебя, когда это действительно имело значение.

Лили слушала молча, не перебивая. Когда Снейп поднял взгляд, он увидел, что её глаза наполнились слезами, но лицо оставалось спокойным.

— Я пытался искупить, — продолжил он, слова теперь лились потоком, словно прорвав плотину. — Пытался защитить твоего сына. Но даже в этом я потерпел неудачу — он вырос без любви, без заботы, без всего, чего ты хотела бы для него.

Снейп не замечал, как по его собственному лицу текут слёзы — впервые за много лет.

— Я не заслуживаю прощения, Лили. Но мне нужно, чтобы ты знала — я никогда не переставал… — он запнулся, не в силах произнести это слово даже сейчас, — заботиться о тебе. О том, что ты значила для меня.

Лили подняла руку, словно пытаясь дотронуться до его лица через барьер между мирами.

— О, Сев, — мягко сказала она, используя детское прозвище, которое не произносила с тех пор, как они учились в Хогвартсе. — Я давно простила тебя. За всё.

Снейп поднял голову, его чёрные глаза, обычно холодные и непроницаемые, сейчас были широко раскрыты от удивления и недоверия.

— Как ты можешь простить? После всего, что я сделал? После всего, что случилось из-за меня?

Лили мягко улыбнулась.

— Потому что здесь, по эту сторону, многое видится иначе, Северус. Мы видим не только поступки, но и мотивы. Не только слова, но и чувства, стоящие за ними. Я вижу твоё сердце — израненное, но не чёрствое. Сбившееся с пути, но не потерянное.

Она наклонилась ближе к серебристой поверхности, разделявшей