– Я безумно скучала. Сильнее, чем ты думаешь.  

– Всё будет хорошо, Софья, – вновь заверяет Измайлов, обнимая в ответ. – Я обещаю. 

Мы выходим с Пашей из машины на улицу. Порыв ветра с силой бьёт в лицо и немного приводит в чувство. Хотя нет. Кого я обманываю? Не приводит. В горле по-прежнему стоит ком, глаза на мокром месте. Я вонзаюсь ногтями в руку и стараюсь не обращать внимание на то, как ноет сердце, как боль от предстоящей разлуки проникает в каждую клетку. 

Несколько дней назад меня выписали из больницы. Цена хорошего самочувствия: два месяца постельного режима, которые я провела в четырёх стенах, будто затворница. Ещё бы столько же продержаться до родов, чтобы смогла прижать сына к груди. Как только врач разрешил перелёты, Измайлов настоял на переезде в Мюнхен. Небольшой уютный домик на моё имя неподалёку от Асадовых – его свадебный подарок. Слишком дорогой, по моим меркам, но я не могла его не принять, учитывая нашу непростую ситуацию. Вникать в подробности, творящегося в жизни Измайлова, мне, естественно, никто не позволяет, якобы в целях моего же спокойствия, но я всё равно догадываюсь, что он задумал. Хочет оказать себе ту же услугу, что и людям, которые иногда обращаются к нему за помощью. Жаль, что встречи с Багдасаровым сведены к минимуму. Эрик бы обязательно что-нибудь да рассказал. А так остаётся подключать воображение или, наоборот, блокировать мысли, направляя их в другое русло.

Я больше не посылаю во Вселенную неправильных запросов и тщательно продумываю мечты, в которых мы с Измайловым встречаемся через месяц в Мюнхене, в худшем случае – через два, а после наслаждаемся сыном и временным затишьем. Не представляю, как всё решится с судом и последующим выездом Паши из страны, но он обещал быть со мной в день родов. 

Паша берёт сумку с вещами, свободной рукой обнимает меня за плечи и вдруг останавливается. 

– Эрик тоже захотел тебя проводить? – удивлённо хмыкает, кивая на чёрный порше, который паркуется рядом с его танком. – Вы неплохо сдружились, пока меня не было, да? Есть повод для ревности, или пусть живёт?

– Пусть живёт, – говорю я, замечая, что из машины выходит девушка. Миниатюрная, молодая и немного растерянная. 

– Это Рина, – представляет Эрик свою спутницу, приблизившись к нам. – Рина, это Павел и Софья. Мои друзья. 

– Приятно познакомиться, – тихо произносит она.

– Рина полетит в Мюнхен, – ставит Багдасаров перед фактом. – В медовый месяц.

Мы с Пашей быстро обмениваемся взглядами.

– Ты связал себя узами брака? – невозмутимо спрашивает Измайлов.

– Я? Нет. А вот она – почти. Смотрели фильм «Сбежавшая невеста»? Перехватил беглянку у загса и привёз в аэропорт. Её смелости и безрассудности остаётся только позавидовать.

Рина хмурится, в глубине её синих глаз вспыхивает негодование.

– Перестань вводить людей в заблуждение, Эрик. Я не собиралась сбегать. Ты расстроил мою свадьбу с другим мужчиной. И рушишь мою жизнь. 

– Вообще-то наоборот, Рина. Я тебе помогаю, – начинает заводиться Эрик.

Девушка пожимает плечами и, тяжело вздохнув, вскидывает подбородок.

– В таком случае за своей жизнью следи. Куда ты там собирался лететь? На Чегемские водопады? А по мне, гуманнее было бы сразу в «Дигнитас». Возможно, я бы отправилась с тобой, если бы позвал. Но не факт. Слишком впечатлительная. И в отличие от тебя, собираюсь прожить долгую и счастливую жизнь!

Эрик зло смеётся. Мы снова недоуменно переглядываемся с Пашей.

– Я сейчас оформлю бумаги, ты сядешь в самолёт, и на этом всё. 

Рина равнодушно пожимает плечами и делает шаг вперёд. Мы вчетвером направляемся в здание аэропорта. Эрик продолжает что-то говорить девушке, не на повышенных тонах, но между ними явно сквозит напряжение. Похоже, это та самая малолетка, которая добавляет ему проблем в жизни? Только со стороны кажется, что наоборот.

Мы остаёмся с Риной одни, когда Паша и Эрик отходят в сторону.

– Тебе есть где жить? – спрашиваю я.

– Есть, – коротко отвечает Рина. 

У девушки яркая внешность, запоминающаяся, но сейчас она выглядит немного напуганной, бледной и уставшей. Неужели Эрик действительно расстроил её свадьбу с другим мужчиной? Спрашивать о подобном невежливо. К тому же Рина чем-то напоминает меня несколько месяцев назад, когда я осталась без поддержки близких людей, ошибочно считая их таковыми. 

– Надолго летишь в Мюнхен? – пытаюсь разговорить свою новую знакомую, но тщетно.

Рина отрицательно качает головой и отворачивается, обнимая себя руками.

Сын в животе начинает беспокойно копошиться. Я прикладываю руку и слегка поглаживаю. Паша тут же замечает этот жест и прищуривается, сканируя меня внимательным взглядом. Показываю ему большой палец, мол, всё в порядке, и расплываюсь в улыбке. Получаю утвердительный кивок, и они с Эриком продолжают оформление документов. 

– Готово. – Эрик протягивает Рине какие-то бумажки, и они направляются к самолёту.

– Нужен месяц или два, чтобы всё тут доделать, и я прилечу, – заверяет Измайлов, целуя меня в висок.

Появление Эрика и его подружки отвлекло от грустных мыслей о предстоящей разлуке, но ненадолго. От понимания, что ещё месяц или два я проведу без Паши, накрывает отчаянием. Это безумно долго, учитывая, как быстро начал расти живот. И как мало времени остаётся до родов.

– Толкается? – спрашивает Паша, когда я снова морщусь и слегка напрягаюсь.

Беру его ладонь и кладу на живот. Сын всё время копошится. Очень больно. Будто протестует и тоже не желает улетать из России.

– Активный растёт. В спорт отдадим, да?

– Обязательно, – хмыкаю я.

Приподнимаюсь на цыпочки и оставляю поцелуй на губах Паши. Близости между нами не было очень давно. Угрозы выкидыша больше нет, но Измайлов так и не прикоснулся ко мне со дня выписки. И вряд ли прикоснётся. До самых родов. 

– Лап, прекращай, – просит Паша, когда я углубляю поцелуй и прижимаюсь крепче. – Я ведь не железный. Иной раз страшно до тебя дотрагиваться после всего кошмара, который ты пережила.

Эти слова попадают в цель, сердце начинает ныть по новой.

– Иди, – кивает он в сторону трапа. – Я скоро прилечу. 

Ещё в машине мы договорились, что Паша не будет заходить в самолёт, а я не стану оборачиваться. Выполняю своё обещание, но лишь потому, что не могу сдержать слёз и не хочу, чтобы он их увидел. 

В Мюнхене меня встречает Наташа. Рина за весь полёт не проронила ни слова, но когда я спрашиваю её номер, диктует цифры, и на моё предложение как-нибудь встретиться в кафе и погулять по городу, отвечает согласием. Не люблю лезть в душу людям, но и оставаться безучастной к боли других тоже не могу. А Регине – оказывается, это полное имя девушки – сейчас, похоже, очень больно.