— Теперь вот что, — сказала я строго, — вы должны регулярно делать упражнения, чтобы мышцы не сводило судорогой, пока все приходит в норму. Сначала будет больно, но делать нужно обязательно. Давайте я покажу.

Я взяла его безымянный палец за первую фалангу, и, удерживая его в распрямленном положении, немного согнула верхний сустав.

— Видите? Теперь сами. Держите второй рукой и пытайтесь сгибать только верхний сустав. Вот так. Чувствуете, как тянет в ладони? Так и должно быть. Теперь мизинец… да. Да, очень хорошо.

Я подняла на него взгляд и улыбнулась. Румянец немного спал, но Кристи по-прежнему выглядел сконфуженным. Он не улыбнулся в ответ, а вместо этого спешно перевел глаза на руку и в сторону.

— Ну вот. А теперь положите ладонь на стол плашмя — да, вот так — и попытайтесь приподнять безымянный палец и мизинец самостоятельно. Знаю, это нелегко, но продолжайте пытаться. Вы голодны, мистер Кристи?

Его желудок громко заурчал, судя по всему, удивив меня так же сильно, как его самого.

— Думаю, я мог бы чего-нибудь съесть, — промямлил он нелюбезно, хмурясь на несговорчивую руку.

— Сейчас принесу. А вы продолжайте упражняться, ладно?

В доме стояла тишина, все замерло с приходом ночи. Было тепло, ставни стояли открытыми, и в окна падало довольно лунного света, чтобы не зажигать свечу. От темноты в углу кабинета отделилась тень и последовала за мной по коридору на кухню. Адсо оставил ночную охоту в надежде заполучить более легкую добычу.

— Привет, кот, — сказала я, когда он проскользнул в кладовую, задев мои лодыжки. — Если думаешь, что тебе достанется ветчина, советую подумать еще раз. Максимум, что тебе светит, это миска молока.

Невысокая крынка из белого фаянса с голубой полоской по кругу тускло белела в темноте. Я налила молока в блюдце и поставила его на пол для Адсо, затем стала собирать легкий ужин, имея в виду, что в понимании шотландцев легкий ужин превращается в нечто, чем можно до отвала накормить даже лошадь.

— Ветчина, холодный печеный картофель, жареная кукурузная каша, хлеб и масло, — бормотала я себе под нос, укладывая все это на большой деревянный поднос. — Клецки с кроликом, маринованные томаты, немножко пирога с изюмом на сладкое… что же еще? — Я посмотрела вниз, где тень у моих ног довольно звучно лакала молоко. — Я бы и ему дала молока, да он не станет его пить. Что ж, тогда продолжим, как начали — это поможет ему уснуть. — Я потянулась за графином виски и поставила его на поднос.

Легкий запах эфира почудился мне в коридоре, пока я шла к лестнице. Я подозрительно принюхалась — может, Адсо уронил бутыль? Нет, пахнет не так уж сильно, решила я, должно быть, пары немного просачиваются через пробку.

Я была одновременно рада и разочарована, что мистер Кристи отказался от эфира. Рада — потому что нельзя было предсказать, каков был бы эффект, сработал бы он вообще. Разочарована — потому что мне бы очень хотелось добавить к своим умениям еще и способность лишать людей сознания, это был бы бесценный дар для моих будущих пациентов, которым мне хотелось поделиться и с мистером Кристи.

Кроме того факта, что операция оказалась крайне болезненной, работать с пациентом в сознании было гораздо сложнее. Мышцы напряжены, адреналин бежит по венам, сердце бьется сильнее, заставляя кровь не просто течь, а буквально брызгать… В который раз с сегодняшнего утра я вспоминала всю операцию в деталях, задаваясь вопросом, можно ли было сделать что-то лучше.

К моему удивлению, Кристи все еще продолжал упражняться — его лицо покрылось потом от усилий, а рот был угрюмо сжат.

— Очень хорошо, — сказала я. — Теперь можно остановиться, я не хочу, чтобы у вас опять пошла кровь. — Я машинально взяла салфетку и убрала пот с его висков.

— В доме есть кто-то еще? — спросил он, раздраженно уворачиваясь от салфетки. — Я слышал, как вы говорили с кем-то внизу.

— О! — воскликнула я немного растерянно. — Нет, только кот.

Адсо пришел наверх вместе со мной и, дождавшись официального представления, запрыгнул на кровать и принялся топтаться по одеялу, не спуская больших зеленых глаз с тарелки с ветчиной.

Кристи перевел полный подозрений взгляд с кота на меня.

— Нет, он не мой сообщник, — ядовито сказала я, хватая Адсо и бесцеремонно сбрасывая на пол. — Он кот. Разговаривать с ним чуть менее странно, чем самой с собой, вот и все.

По лицу Кристи скользнуло удивление — может, оттого, что я прочла его мысли, или просто от степени моей невменяемости, — но подозрительный прищур исчез.

Я быстро разрезала еду на небольшие кусочки, но Кристи настоял, что есть будет сам. Вилку он неуклюже держал левой рукой, не отрывал глаз от тарелки и сосредоточенно хмурил брови. Когда пациент закончил с пищей, он одним глотком осушил чашку с виски, как будто это была вода, отставил пустую посуду и посмотрел на меня.

— Мистрис Фрэзер, — сказал он, тщательно проваривая слова, — я образованный человек. Я не думаю, что вы ведьма.

— О, значит, нет? — ответила я весело. — Так вы не верите в ведьм? Но ведь в Библии ведьмы упоминаются.

Он приглушил отрыжку кулаком и осмотрел меня с сомнением.

— Я не говорил, что не верю в ведьм. Я в них верю. Я сказал, что вы не ведьма. Вот.

— Я очень польщена услышать такое от вас, — сказала я, пытаясь сдержать улыбку. Он был пьян, и, хотя выговаривал слова четче обычного, в речи стал прорываться акцент. Кристи всегда скрывал эдинбургский выговор, насколько мог, но сейчас он становился все заметней.

— Добавки? — Не дожидаясь ответа, я плеснула изрядную порцию виски в его чашку. Ставни были открыты, комната дышала прохладой, но пот по-прежнему блестел в складках его шеи. Кристи явно было больно, и он не смог бы уснуть без помощи.

В этот раз он пил маленькими глотками, глядя на меня поверх края чашки, пока я убирала остатки ужина. Несмотря на виски и полный желудок, он становился все более беспокойным — беспокойно ворочал ногами под одеялом и передергивал плечами. Мне пришло в голову, что ему понадобился ночной горшок, и я уже начала раздумывать, стоит ли мне предложить ему помощь или просто оставить рядом с кроватью. Последнее, решила я. Однако я ошиблась. Прежде чем я успела выйти, он поставил чашку на стол и сел прямее на кровати.

— Мистрис Фрэзер, — сказал он, сверля меня своими маленькими глазками, — я хотел бы извиниться перед вами.

— За что? — спросила я изумленно.

Он плотно сжал