— За… мое поведение сегодня утром.

— О. Что ж… ничего страшного. Я понимаю, что мысль о том, что вас собираются усыпить… могла показаться довольно странной.

— Я не о том. — Он бросил на меня резкий взгляд и снова опустил глаза. — Я про то… что я… не смог усидеть спокойно.

Я заметила, что он опять становится пунцовым, и внезапно почувствовала к нему симпатию. Он действительно стыдился этого. Опустив поднос, я присела на стул возле кровати, раздумывая, что бы такое сказать, чтобы как-то ободрить его, а не усугубить терзания.

— Мистер Кристи, но ведь я и не ожидаю, что человек сможет сидеть смирно, пока ему разрезают руку. Такие вещи не в человеческой природе.

Он бросил на меня быстрый свирепый взгляд.

— Даже от вашего мужа?

Опешив, я моргнула. Меня смутили даже не его слова, но горечь, прозвучавшая в них. Роджер передал мне кое-что из рассказа Кенни Линдси об Ардсмуире. Ни для кого не было секретом, что Кристи тогда завидовал лидерству Джейми, но при чем тут все это?

— Почему вы так говорите? — спросила я спокойно. Я взяла его больную руку, как будто чтобы проверить повязки, а на самом деле, чтобы не смотреть ему в глаза.

— Это ведь правда, так? Рука вашего мужа. — Бородка Тома воинственно топорщилась в мою сторону. — Он сказал, вы вылечили ее. И он не дергался и не извивался, пока вы делали свое дело, так?

Нет, Джейми не дергался. Он молился, ругался, истекал потом, плакал, даже кричал — раз или два. Но он не шелохнулся. Рука Джейми уж точно не то, что мне хотелось бы обсуждать с Кристи.

— Все разные, — сказала я, пытаясь смотреть ему прямо в глаза. — Я не ожидаю…

— Вы не ожидаете ни от кого, что они будут держаться так же хорошо, как он. Да, я понял. — Блеклая краснота снова запылала на его щеках, и он опустил взгляд на перевязанную руку. Пальцы свободной руки были сжаты в кулак.

— Я не это имела в виду, — запротестовала я. — Совсем не это! Я накладывала швы и вправляла кости куче народа — почти все горцы держались очень храбро… — В эту секунду я запоздало вспомнила, что Кристи не был горцем.

Он издал низкий рычащий звук.

— Горцы, — сказал он. — Хмф! — Последнее звучало так, как будто он с радостью сплюнул бы себе под ноги, если бы не присутствие дамы.

— Варвары? — отозвалась я в том же тоне. Он посмотрел на меня, и я заметила, как дернулся угол его рта, — он тоже кое-что запоздало вспомнил. Кристи отвел глаза и глубоко вздохнул — я почувствовала запах виски в его дыхании.

— Ваш муж… он… конечно, джентльмен. И он происходит из благородной семьи, хоть и запятнанной предательством. — «Р» в «предательстве» прозвучало как раскат грома, Кристи и вправду был очень пьян. — Но ведь он тоже… тоже… — Том нахмурился, пытаясь подыскать подходящее слово. — Он один из них. Вы ведь понимаете это, вы, англичанка?

— Один из них, — повторила я, пытаясь не улыбаться. — Вы имеете в виду один из горцев или варваров?

Он посмотрел на меня с выражением не то триумфа, не то озадаченности.

— Разве это не одно и то же?

В словах Кристи была доля правды. Я встречала знатных и образованных горцев — таких как Колум и Дугал Маккензи, не говоря уже про деда Джейми, изменника лорда Ловата, на которого намекал Кристи, но факт оставался фактом — в каждом из них жили инстинкты викингов‑завоевателей. Даже в Джейми, если говорить начистоту.

— О… Ну… Они имеют склонность к… — начала я неуверенно, задумчиво потирая место над верхней губой. — Думаю, их растили воинами. Это вы имеете в виду?

Кристи глубоко вздохнул и легонько покачал головой, но не потому, что был со мной не согласен, а скорее выражая свое неодобрение по части традиций и обычаев горцев. Мистер Кристи был образованным человеком, сыном эдинбургского торговца, самостоятельно выбившегося в люди, и потому он имел амбиции зваться джентльменом, хоть и довольно шаткие. А вот варвара бы из него не вышло никогда. Я понимала, почему горцы озадачивали и раздражали его. Каково это было для него — оказаться заключенным вместе с кучкой неотесанных, по его меркам, свирепых, экспрессивных варваров‑католиков и вынужденно считаться одним из них?

Кристи откинулся назад на подушках, сжав рот в тонкую полоску и закрыв глаза. Не открывая их, он неожиданно спросил:

— Вы знаете, что ваш муж носит шрамы от ударов хлыстом?

Я открыла было рот, чтобы язвительно сообщить ему, что состою в браке с Джейми уже почти тридцать лет, когда поняла, что вопрос был задан с учетом его собственных взглядов на природу брачного союза, о которых мне не хотелось знать в подробностях.

— Знаю, — ответила я коротко, мельком глянув на дверь. — Почему вы спрашиваете?

Кристи открыл глаза, взгляд его был расфокусирован. С некоторым усилием он перевел его на меня.

— Почему? — спросил он заплетающимся языком. — Что он сделал?

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам от возмущения.

— В Ардсмуире, — сказал Кристи прежде, чем я успела ответить, тыкая в меня пальцем, — у него нашли кусок тартана, да? Запрещенный.

— Да? — машинально повторила я, сбитая с толку. — То есть правда?

Кристи медленно покивал, похожий на огромную пьяную сову с застывшим взглядом.

— Не его собственный. Одного паренька.

Он открыл рот, чтобы продолжить, но оттуда вылетела только мягкая отрыжка, удивившая его самого. Мужчина сжал губы и моргнул, а затем предпринял новую попытку.

— Это был поступок, исполненный неве… невероятного… благородства и смелости. — Он посмотрел на меня и снова покачал головой. — Непо… непостижимо.

— Непостижимо? Вы имеете в виду то, как он взял это на себя? — Уж я‑то знала как. Джейми всегда был так отчаянно упрям, что доводил до конца все, что задумывал, — что бы с ним ни случилось, пускай хоть сама преисподняя разверзнется на его пути. Но Кристи это, конечно же, знал и сам.

— Не как, — голова Кристи качнулась сама по себе, и он не без усилий выпрямил шею, — а почему.

— Почему?

Мне хотелось сказать, потому что он чертов герой, вот почему, — это в его природе. Но говорить так было бы неразумно. К тому же я понятия не имела, почему Джейми так поступил: я впервые услышала об этой истории, что было странно.

— Он сделает что угодно, чтобы защитить своих людей, — сказала я вместо этого.

Взгляд Кристи был слегка остекленевшим, но в нем проблескивало сознание. Он молча смотрел на меня несколько долгих мгновений,