— У меня не было времени влюбляться. Пора было ехать в Париж.

— А при чем тут фон Шлейгель?

— Неудачная проверка документов. Лукас сажал меня на поезд в Горде, мы с ним ездили смотреть достопримечательности. Ах, все так ужасно сложилось… Как раз в тот день на площади казнили двух партизан. — На глаза у нее очень кстати навернулись слезы. — Вальтер, это так страшно! В нескольких шагах от меня застрелили двоих человек. Одного из них — в голову. Я никогда не смогу стереть из памяти это жуткое зрелище!

Вальтер накрыл ее руку своей.

— Ах, Лизетта… — сочувственно произнес он.

— Мы только и мечтали, что оттуда выбраться. Лукас посадил меня на поезд до Лиона, а тут вдруг явился фон Шлейгель с проверкой документов, начал всех обвинять и арестовывать.

— Он предпочитает говорить «задержал».

— Что б он там ни говорил, а мы ощущали себя самыми настоящими заключенными. Он допрашивал Лукаса, я сидела в соседней комнате, так что тут ничего рассказать не могу. По-моему, фон Шлейгель принял Лукаса за какого-то подпольщика. Но у гестапо на Лукаса ничего нет — совсем ничего. Дурацкая ошибка.

— А откуда фон Шлейгелю известно мое имя?

— Простите, — смущенно призналась Лизетта. — Я им воспользовалась, чтобы они нас отпустили.

— Помогло?

Она кивнула.

— Как по волшебству. Понимаете, мне надо было что-то придумать.

— И где теперь Равенсбург?

— Не знаю, — ответила девушка, стойко выдерживая испытующий взгляд Вальтера. — Мы распрощались в Горде, при весьма огорчительных обстоятельствах. Мы оба пережили страшное потрясение. Он знал, где я буду работать.

— Ты больше ничего о нем не слышала?

— Нет. А чего от вас добивался фон Шлейгель?

— Не знаю. Должно быть, струсил, что я нажалуюсь его начальству. Прощупывал меня, но никаких обвинений не выдвигал.

— Да и с чего бы ему? А под каким предлогом он вас посетил?

— Удостовериться, что я знаю о твоей поездке на юг.

— Я ничего плохого не делала!

— Да, он коварный тип. Все гестаповцы такие. Еще не слышал, чтобы о них кто слово доброе сказал. Знаешь, Лизетта, ради тебя я солгал фон Шлейгелю, сказал, что ты работала в банке в Страсбурге.

Она благодарно кивнула.

— Разумеется, нельзя признаваться, что я была в Англии.

— Если об этом прознают, то доверия тебе не будет. Сама понимаешь…

— Да, конечно! Простите, что так вас огорчила. Вальтер, я никогда не сделаю ничего, что может вам повредить.

Он лишь отмахнулся.

— Само собой. Поэтому я и сказал гестаповцу, что знаю Равенсбурга.

Глаза девушки вспыхнули.

— Правда?

— Иначе мне было не отвязаться от этой жабы!

Лизетта потупилась, вертя чашку в пальцах.

— После того, как я подтвердил, что знаю твоего жениха, фон Шлейгелю пришлось убраться, поджав хвост. Кстати, почему ты сказала гестаповцам, что вы обручены?

— По той же причине, по какой и вы солгали ради меня, — вздохнула Лизетта. — Я очень перепугалась. Всерьез думала, что фон Шлейгель убьет Лукаса, вот и понадеялась, что если подозреваемый собирается жениться на крестной дочери Вальтера Эйхеля, то это его защитит.

— Понятно. Ты близка с этим Лукасом?

— Я… Ах, и да, и нет. Мы чудесно провели несколько дней, но, как я уже сказала, сейчас не время строить дальние планы.

— Вдобавок в твоей жизни появился Маркус Килиан.

— Да, — смущенно призналась Лизетта.

— Ты с ним играешь?

— Мы едва знакомы!

— По-моему, это опасно. Не хотелось бы, чтобы ты оказалась в неловкой ситуации.

— В какой?

— В положении любовницы высокопоставленного офицера вермахта.

Лизетта удивленно взглянула на банкира.

— Мне сообщили, что ты провела ночь у него в отеле, — объяснил Вальтер.

— Вы следите за мной? — ошеломленно спросила девушка.

— Присматриваю, а не слежу, Лизетта. Я же твой крестный отец.

— Вальтер, у меня нет причин вам лгать.

— Да, но у тебя могут быть причины меня защищать.

— От чего?

— От того, что стоит между Лукасом Равенсбургом и фон Шлейгелем.

— Вы видите больше, чем есть на самом деле.

— Очень надеюсь, что я ошибся. Понимаешь, во всем, что касается гестапо, мое влияние минимально. Быть может, тебе удастся припугнуть моим именем фон Шлейгеля и ему подобных, но, уверяю, если тобой заинтересуется Берлин или парижская штаб-квартира гестапо, я тебе не защитник. Гиммлер — безжалостный параноик, страшная комбинация для шефа секретной службы, да вдобавок еще и военной охраны.

Она кивнула.

— Тебе повезло, что фон Шлейгель едет в Польшу, в свои лагеря. Чтоб ему там до смерти замерзнуть! — с отвращением произнес Вальтер. — Впрочем, от таких, как он, непросто избавиться. Я заверил его, что знаю Равенсбурга и хорошо к нему отношусь. Надеюсь, моя ложь не обернется против меня самого.

— Спасибо, Вальтер, — тихо сказала Лизетта.

— Прежде чем благодарить, тебе надо знать еще кое-что.

Глаза их встретились.

— Фон Шлейгель расспрашивал меня не только о твоей помолвке.

Лизетта недоуменно свела брови.

— Я упомянул полковника Килиана, и фон Шлейгеля это весьма заинтересовало.

— А почему вы заговорили о Килиане?

— Он спросил, нет ли у тебя поклонников. Второй раз солгать я не решился.

— А Маркус знает о вашем разговоре?

— С фон Шлейгелем?

Она кивнула.

— Насколько мне известно — нет.

— Что ж, будем надеяться, этот гад не устроит мне никаких проблем с полковником.

— Ты рассказала Маркусу о Равенсбурге?

— Нет. Маркус, он…

— Короткая интрижка?

Девушка беспомощно повела рукой.

— Я хотела сказать — неотразимая сила.

— Им восхищаются все, кроме фюрера и его приспешников.

— Идеальный мужчина?

— Идеальный солдат, — уточнил Вальтер. — Но и мужчина тоже, с обычными мужскими слабостями. Он пал жертвой твоих чар, так что будь осторожна: он горд. Если собираешься добиваться его внимания, порви с Равенсбургом… Или расскажи о нем Маркусу, останови намечающийся роман, пока не поздно.

Лизетта кивнула. К сожалению, ни тот ни другой вариант ей не подходит!