– С своей стороны я скажу несколько слов, потом Грауди, который надеется, что его будут слушать. Грауди всегда твердо стоял за его сиятельство.

– Помните, что мы явимся в зал собрания ровно в час. У вас на дворе будет стоять кабриолет, чтобы отвезти меня на станцию железной дороги. В случае неудачи, я не хочу терять ни минуты. Я буду здесь через полтора часа. Нет, благодарю вас, утром я никогда не пью вина.

Между тем в замке Курси было более свободного времени. Ни графиня, ни леди Александрина, не спустились вниз к завтраку, впрочем, насчет их отсутствия никто из гостей не сделал особенного замечания. Завтрак в замке был утренним столом, за который гостям предоставлялось полное право являться и не являться. Леди Джулия явилась весьма угрюмою, Кросби сидел подле будущей своей невестки Маргариты, которая поставила уже себя в отношении к нему на самую дружескую ногу. Когда Кросби кончил чай, Маргарита прошептала ему на ухо:

– Мистер Кросби, если вы можете уделить полчаса времени, мама было бы очень приятно видеть вас в своей комнате.

Кросби объявил, что он с особенным удовольствием готов к ее услугам, он был чрезвычайно признателен, что его принимают уже в доме как зятя, в то же время он чувствовал, что попал в западню и что, поднимаясь наверх, в собственные апартаменты графини, прикладывал печать на свое собственное заточение.

Несмотря на то, он шел за леди Маргаритой с улыбающимся лицом и без малейшего принуждения в своих движениях.

– Мама, – сказала леди Маргарита, – я привела к вам мистера Кросби. Ах, Александрина! Я не знала, что ты здесь, а то бы я его предупредила.

Графиня и ее младшая дочь завтракали вместе в будуаре графини, они сидели в приятном дезабилье. Чайные чашки, из которых они пили, были сделаны из превосходного фарфора, серебряный чайник и сливочник отличались изящной отделкой. Остальные принадлежности завтрака состояли из кусочков французской булки, которым не было даже позволено отделить от себя маленьких крошек, и из бесконечно малого количества свежего масла. Если эта утренняя пища матери и дочери была до такой степени незначительна, то нельзя было не предполагать, что они имели намерение завтракать ранее обыкновенного. Графиня сидела в шелковом утреннем капоте, испещренном роскошными цветами, на леди Александрине надет был белый кисейный пеньюар, подпоясанный розовой лентой. Волоса ее, которые она обыкновенно носила длинными локонами, были распущены на плечи и, само собою разумеется, придавали ее наружности особенную прелесть. При входе Кросби графиня встала и подала ему руку, Александрина оставалась на месте и в ответ на приветствие только слегка кивнула головой.

– Я опять побегу вниз, – сказала Маргарита, – иначе бедной Амелии не справиться со всем хозяйством.

– Александрина рассказала мне все, – сказала графиня с самой сладкой улыбкой. – И я дала ей мое полное согласие. Мне кажется, что из вас будет прекрасная пара.

– Премного обязан вам, – сказал Кросби. – Я уверен в этом, я уверен, что леди Александрина будет для меня прекрасной подругой.

– Да, в этом и я не сомневаюсь. Она у меня добрая, умная девушка.

– Фи, мама, пожалуйста не повторяйте мне детской сказочки о двух башмаках.

– Я говорю правду, моя милая. Не будь ты умной девушкой, ты бы не сделала того, что делаешь теперь. Если бы ты была ветреница и безрассудная, если бы обращала внимание только на высокое звание, на богатство и на тому подобные вещи, ты бы, право, не согласилась выйти замуж за весьма обыкновенного человека, без всякого состояния. Я уверена, что мистер Кросби извинит меня за подобные выражения.

– Не беспокойтесь, графиня, – сказал Кросби, – я знаю, что не имею ни малейшего права смотреть так высоко.

– Прекрасно, мы не будем больше говорить об этом, – сказала графиня.

– И пожалуйста, не говорите, – сказала леди Александрина. – Это как-то отзывается проповедью.

– Прошу садиться, мистер Кросби, нам нужно с вами переговорить, Александрина, если хотите, сядет подле вас. Как тебе не стыдно, Александрина, если он просит об этом.

– Не беспокойтесь, мама, мне и здесь хорошо.

– Очень хорошо, моя милая, оставайся на своем месте. Она у меня откровенная девушка, мистер Кросби, с этим вы сами согласитесь, когда я скажу вам, что она передала мне все, о чем вы с ней вчера говорили. – Услышав это, Кросби немного изменился в лице, но не сказал ни слова. – Она говорила мне, – продолжала графиня, – о молоденькой леди в Оллингтоне. Какой вы шалун!

– Я был неблагоразумен, леди де Курси.

– Ну да, не больше этого. Да, вы были неблагоразумны! Легкомысленно развлекали себя и, может быть, завели маленькую интригу, потому что сердце молоденькой леди не так легко было выиграть, как вы желали. Теперь все это должно быть устроено как можно скорее. Я не хочу предлагать вам нескромные вопросы, но если вы оставили эту барышню с идеей, что вы намерены на ней жениться, то, вероятно, вы не замедлите разуверить ее.

– Разумеется, мама, он это сделает.

– Да, конечно, вы это сделаете, для Александрины будет большое утешение, когда она узнает, что все устроено. Вы слышите, что говорит леди Джулия почти ежечасно. Разумеется, Александрина и внимания не обращает на слова такой старухи, как леди Джулия, но, во всяком случае, для той и другой стороны будет гораздо спокойнее, когда будет положен конец всем толкам. Если граф услышит об этом, то вы знаете… – И графиня покачала головой, воображая, что этим жестом она лучше всего выразит, что сделал бы граф, если бы только задумал что-нибудь сделать.

Кросби не приготовился к конфиденциальной беседе с графиней насчет Лили, несмотря на то он пробормотал какое-то уверение, что не замедлит сообщить мисс Дель всю истину. Он не мог с точностью определить время, когда будет писать и кому писать – ей или ее матери, – но, во всяком случае, дал слово написать немедленно по возвращении в Лондон.

– Пожалуй, я сама напишу к мистрис Дель, если только через это легче может покончиться все дело, – сказала графиня.

Но с этим планом мистер Кросби решительно не согласился.

После этого сказано было несколько слов о графе.

– Я объяснюсь с ним сегодня до обеда, – сказала графиня, – а завтра утром вы сами с ним повидаетесь. Не думаю, чтобы он стал возражать, может быть, скажет – вы не принимайте, однако, этого на свой счет, – скажет, что Александрина могла бы составить себе лучшую партию. Во всяком случае, я уверена, что он не станет много противиться. Конечно, у вас будет разговор насчет денег и тому подобного.

Графиня удалилась, оставив дочь свою с мистером Кросби на полчаса. Когда прошли эти полчаса, Кросби готов был отдать все, что имел на свете, лишь бы воротить назад минувшие двадцать четыре часа своего существования. Положение его было безвыходное. Обмануть Лили Дель, без всякого сомнения, было в его власти, но обмануть леди Александрину де Курси не представлялось никакой возможности.