– Я быстро! – крикнула она.

Затем пирамида из их тел разрушилась. Авессалом спрыгнул с плеч сестры. Дивайн кричал: «Слезайте, вы слишком тяжелые!» Пейс помог спуститься Джесси, потом соскочил сам. Приземлившись на ноги рядом с черепом, он повернулся к остальным. Ему пришло в голову, что еще до возвращения девочки они могут броситься на него. Пейс нашел взглядом один из камней, которые бросал в него Дивайн.

– Интересно, сколько времени у нее это займет? – спросила Джесси.

И словно в ответ на ее вопрос сверху донесся слабый голос девочки.

– Я в сарае! – крикнула она. И секунду спустя: – Взяла веревку!

– Как ее зовут? – спросил Пейс.

– Не твое дело, – огрызнулся Дивайн.

– Лоретта, – сказала Джесси. – Так ее назвала наша мать.

По всей видимости, она подразумевала, что остальным имя давал Дивайн, и на этот раз Пейсу ее действительно стало жалко.

– Привязываю к дереву! – крикнула Лоретта.

Пейс приготовился и посмотрел наверх. Он схватил веревку в ту же секунду, когда она достигла дна, и прежде чем кто-нибудь сумел отобрать ее или оттолкнуть его, уже поднимался по отвесной стенке колодца. Пейс ждал, что Дивайн крикнет Лоретте, чтобы та отвязала веревку, не позволив ему вылезти, но старик, вероятно, действительно хотел его выпустить – при условии, что сам тоже будет свободен.

– Я помогу вам подняться, когда вылезу, – сказал Пейс. Он думал о Джесси. – Если кто-то не в состоянии подняться сам, просто обвяжите веревку ему вокруг талии, и я его вытащу.

Старик не отвечал, даже удержался от брани, и Пейсу это показалось подозрительным. Может, они собираются напасть на него? Остановившись, он посмотрел вниз. Трое Дивайнов были абсолютно неподвижными. У него мелькнула мысль, что они просто наблюдают, как он выбирается из колодца. Но затем Пейс понял, что они не могут двигаться. Подобно «остальным», которых бросали в колодец, они превратились в фарфор – свет отражается от поверхностей, которые должны были его поглощать. Авессалом вдруг опрокинулся, ударив остальных. Все трое рухнули на пол колодца и рассыпались на тысячи почти одинаковых осколков, словно армированное стекло.

Целым и невредимым остался только ухмыляющийся череп.

Пейс намеревался взять череп с собой, заставить Дивайна поднять его наверх, но теперь передумал. Череп опасен, и он больше не хочет иметь с ним дела.

Кроме того, ничто в мире не заставит его вернуться!

Он снова стал карабкаться вверх по стене. Снаружи опять раздался пронзительный звук, но теперь мумия в женском нижнем белье пугала его гораздо меньше, чем череп в колодце. Если ему суждено умереть, пусть это произойдет не под землей.

Первое, что он сделал, выбравшись из колодца, – огляделся в поисках мумии. Она стояла на открытой площадке вдали от навеса, похожая на пугало из ада. Солнце светило ей в лицо, но глубоко посаженные глаза оставались темными, что подчеркивало жестокую улыбку беззубого рта. Рыжие волосы, которые никто не брил, торчали в разные стороны, и контраст этой живой гривы и мертвого иссохшего тела выглядел омерзительным и гнусным.

Пейс окинул взглядом пространство вокруг трейлера и навеса. Девочки нигде не было видно. Он надеялся, что Лоретта убежала, но предчувствие говорило о другом. Наверное, если поискать в тех высоких сорняках, там обнаружатся маленькие осколки фарфора, одни – цвета ее кожи, другие – цвета волос, а некоторые – цвета одежды…

Он медленно пробирался через сорняки к трейлеру, не спуская глаз с темной сморщенной фигуры, чтобы убедиться, что мумия не преследует его. На ней по-прежнему были надеты бюстгальтер и трусики, и Пейс подумал, что именно это унижение заставило ее направить свой гнев на Дивайна и его семью.

Но почему мумия пощадила его? И если она действительно помогла стереть с лица земли племя анасази и участвовала в уничтожении современного Юго-Запада, то зачем остается тут, на окраине Альбукерке, и возится с этой «белой швалью»?

Пока Пейс осторожно пробирался между навесом и трейлером, мумия не двигалась. Из пыли под ногами выскочила ящерица и шмыгнула в заросли сорняков. Слева каркала ворона, слетевшая с корявой ветки засохшего дуба.

Его пикап никуда не делся, но шины были спущены, стекла разбиты, а саму машину кто-то хорошенько обработал кувалдой. Наверное, Дивайн. Мотоцикл, стоявший рядом с пикапом, тоже был выведен из строя – его опрокинули на землю, а раму разбили, вероятно, той же кувалдой. Пейс оглянулся. Никакого другого транспорта рядом не было. До шоссе или другого дома пешком далеко, но выбора у него не оставалось.

Теперь он жалел, что не одолжил у кого-нибудь сотовый телефон и не взял его с собой.

Когда Пейс дошел до начала подъездной дороги, мумия уже скрылась из виду. Ее скрывал трейлер, но он не сомневался, что она преследует его. Если заглянуть за угол, то можно увидеть, как она стоит у задней двери и ждет.

Он представил, как подходит к следующей хижине и видит, что там никого нет, а рядом с домом в поле стоит еще одна мумия, и вздрогнул, несмотря на жаркое послеполуденное солнце. А у следующего бревенчатого дома – еще одна. И так далее.

Солнце уже клонилось к западу. Через несколько часов наступит вечер. Меньше всего Пейсу хотелось, чтобы здесь его застала ночь. Он подошел к своему пикапу. Дверь была вдавлена внутрь и не открывалась, но ему удалось протиснуться через разбитое окно и забрать необходимые вещи – фонарь, охотничий нож, блокнот и ручку.

И пошел к шоссе.

На полпути он оглянулся, но высокие сухие сорняки уже заслонили трейлер. Пейс подумал о Дивайне и его семье, осколки которых лежали на дне колодца рядом с черепом, о почерневшей мумии с торчащими рыжими волосами и в нелепом нижнем белье, одиноко стоящей посреди поля.

И перешел на бег.

II

Кэмерону еще не приходилось бывать в университете, и тут все оказалось не таким, как он себе представлял. Во-первых, очень много людей разного возраста, большинство лет двадцати, хотя попадались и постарше, а некоторые могли бы быть его родителями. Насколько он мог судить, занятия начинались и заканчивались в разное время, а не через одинаковые интервалы. В кампусе даже имелись рестораны фастфуда. Колледж выглядел каким-то беспорядочным и слишком многолюдным, но в то же время живым и интересным – в отличие от школ, которые он видел.

Ему понравилось.

Не понравилось другое – стоять в коридоре и смотреть на закрытые двери лифта, пока доктор Маккормак заканчивал разговор с жирным, вонючим студентом. Они ждали уже десять минут, а парень все рассуждал о каком-то задании, которое он не понял. Сквозь закрытую дверь до них доносился его хныкающий голос, и Кэмерон удивлялся, почему Маккормак просто не выставит этого студента.

Вместе с ними ждала еще одна девушка, «страшила», как назвал бы ее Джей, но уже через несколько минут ей надоело, и она нацарапала записку на желтом листке из блокнота и сунула его в конверт из плотной коричневой бумаги, прикрепленный к двери кабинета. За все время она не проронила ни слова, даже не поздоровалась, и Кэмерон подумал, что в этом колледж и средняя школа похожи: заносчивые сопляки остаются заносчивыми сопляками.