Мертвый язык предвечных. Мама родная, откуда в такой глуши знают это наречие?! Да за все время, что пребываю в этом мире, я встречал его всего пару раз…

– Виффт… шиммша таффа! – Завязки вместо кляпа немного затрудняли мне речь, однако жрица, видимо, сбилась с такта, прекратив возлагать молитву каменному идолу. – Гуурох таффа ваак!

Жрица, подскочив к жертвенному алтарю, схватила золотой искривленный нож для жертвоприношений и, приблизившись ко мне, без замаха полосонула острой кромкой лезвия по завязкам, причем едва не отсекла мне ухо! По щеке к подбородку побежала горячая дорожка.

– Кто ты, чужак, говорящий на языке богов?! – Рица сняла маску, открывая красивое, загорелое лицо с тонкими чертами.

Кончик ножа для жертвоприношений больно кольнул в подбородок.

– Говори, иначе твоя кровь будет отдана богине раньше назначенного часа!

– У вас красивые глаза. Этот язык также зовут языком демонов. Более шести с половиной тысяч лет назад им владел каждый разумный, который имел хотя бы крупицы дара богов. Итергоот неек шиш-ша! – Усмехнулся я, глядя, как испуганно расширились ее голубые глаза, и она с грацией лесной лани отпрыгнула назад, для защиты выставив перед собой клинок жертвенного ножа.

И чего она только испугалась, я только отдал дань ее красоте. А что вы хотите? Красивая девушка, в наряде из своей загорелой кожи и павлиньих перьев, еще и танцы зажигательные танцует! Комплимент он и в Африке комплимент.

С громким хрустом Ящур перекусил последнюю цепь, и я устало опустил руки с браслетами и обрывками золотых цепей.

Немая пауза.

Я произнес заклинание ослепляющей магии, после чего ринулся к выходу, спотыкаясь и падая. Наступив на огрызок цепи, я рухнул на кого-то, испуганно вскрикнувшего мне прямо в левое ухо. Мало мне красных и зеленых кругов в глазах, теперь еще и оглох на одно ухо.

Вскочив на ноги, я почти вошел в дверной проем. Это почти меня и спасло, так как, если бы я нормально вбежал в коридор, то боюсь, меня бы накололи на длинное золотое копье на бамбуковом древке. А так только сбил с ног любительницу острых предметов и завладел копьем, которое тут же пришлось выбросить, слишком мешало в беге по коридорам и было немного тяжеловато для меня!

– Схватить его!

– Не дайте ему уйти!

Ну кто так строит? Уже через пять минут я понял, что не просто свернул не туда и потерялся, а что нахожусь не столько внутри пирамиды, сколько где-то глубоко под землей, в скальных недрах острова. Еще немного – и смогу честно взять себе новое прозвище: «Тоннельный ужас в трусах в горошек!»

Следующую тюремщицу я усыпил магией и, подхватив на руки девушку, далеко не пушинку, осторожно прислонил ее спиной к дверному косяку. И чем их только кормят?

Это были камеры длительного содержания пленных. Грубо выдолбленные в камне небольшие камеры, закрытые толстыми железными прутьями. В некоторых пленники были прикованы к вмурованным в толщу камня кронштейнам цепями с кандалами и ошейниками…

Немая пауза…

– Мир, однако, тесен, ваше высочество! Какими судьбами? Решили сесть на диету у странного диетолога?

Из полутемной камеры на меня удивленно и испуганно смотрела все так же прекрасная принцесса-валькирия, с которой я когда-то познакомился на балу. Александриния де Дегорс собственной персоной!

– Рин?! Как ты здесь оказался? – Тут ее взгляд опустился ниже. – И почему ты голый?

– Вам как, по порядку? Или потом рассказать страшную историю?

– Да потом расскажешь! Можешь называть меня Алексой! Как ты сбежал?

Хмыкнув, я приложил палец к губам и, сбегав до тюремщицы с ключами, протянул ее высочеству связку бронзовых ключей. О, женщины! И как вы находите силы задавать столь много вопросов в то время, когда надо быстро спасать свою шкуру? Хорошо хоть про придворный этикет не вспомнила…

Когда она вышла из камеры, туго затягивая на груди обрывки какой-то грязной ветоши, я непроизвольно сглотнул и отвел взгляд в сторону. Жрице с ее прелестями до Алексы пока далеко…

Сжалившись, я отвел девушку до тюремщицы, после чего последняя лишилась всей одежды, украшений и оружия. Причем ее высочество очень сетовала, что это бронзовое бикини ей немного жмет! Нет, она издевается?!

– А где ваша телохранительница?

– Эллона? – Лицо девушки в полумраке тюремных факелов потемнело от гнева. – Они за это заплатят!

– Так что с ней?

– Когда на корабль напали, ее смертельно ранили, а после привязали к мачте и прицепили к ее плечам канат от паруса… – голос девушки дрогнул.

От представления в моем и без того буйном воображении данной картины мне стало немного не по себе.

– Есть здесь еще кто-нибудь, кого стоило бы освободить? Предупреждаю, всех защитить я не смогу, мой магический резерв почти пуст, а все мои вещи мне еще предстоит найти! По крайней мере, где мое оружие – я знаю.

Принцесса кивнула и, сняв с кронштейна факел, ударила деревянным концом в висок зашевелившейся тюремщицы. Та тут же снова затихла.

В самой дальней камере на куче тряпья, испуганно вжавшись в дальний угол, дрожала девочка лет двенадцати-четырнадцати. Как только мы подошли, я непроизвольно вздрогнул – от девочки веяло магией. Настолько сильной, что моя спина от такой мощи покрылась гусиной кожей!

– Если уж магию почувствовала я, то думаю, ты по…

– Давно она здесь? – В горле у меня непроизвольно пересохло, хотя тут возможно остаточное действие кляпа из той дряни.

– Неделя, как и я. Мы плыли на одном корабле, пока на нас не напали.

Взгляд на девочку истинным зрением едва не выжег мне мозги. Я не знаю, кто она. Но в ней сосредоточено столько магической энергии, что хватит не только опустить остров на дно, но и всю континентальную плиту, на которой расположен архипелаг.

Я протянул ключи.

– Открывай ты, мне рядом с ней будет тяжело, слишком много энергии в этой девочке… Кстати, ты не в курсе, почему тут одни ба… одни женщины? – тут же поправился я. – Такое ощущение, что всех мужиков пустили под нож и съели на праздничном ужине.

Принцесса, возившаяся с замками на ошейниках девочки (бедного ребенка сковали добрым десятком цепей), ответила, и этот ответ мне весьма не понравился:

– На острове с давних времен умирают мужчины в страшных муках. По словам той жрицы в павлиньих перьях, на остров наложено проклятье, убивающее мужчин.

Если это так,