— Думаю и тут ваш Мишаня постарался. Как в истории с Киром, Селеной и Лизой, когда все на Дарка подумали. Ему выгодно оставаться главой, чтобы свои цели и задачи решать, но все при этом все должно выглядеть чинно-благородно. Так, словно ему все в тягость, и он уже жаждет, когда ты станешь главой.

— Может быть. А может быть и нет. Куда нам с тобой до предикторов? — ухмыльнулся Гадриэль. — Провидцы ребята нормальные. Но их видения, из-за которых Михаил с Дарком творят хрен знает что, меня достали.

— Так выпьем же за то, чтобы предикторам, так горячо любимым нашими главами, Великие Боги ниспослали видения о том, что Мишаня и Дарк должны сымовыпилиться. А они послушались их совета и украсили своими мозгами стены своих кабинетов, ну а мы все зажили мирно и счастливо!

— Аминь! — салютовал своей рюмкой Гадриэль.

Бутылка коньяка была допита. Видения оленя показаны. А на лес спустилась ночь. Казалось, Гадриэлю с Мэшером больше не о чем было разговаривать. Предсказание от лесного духа расставило все по своим местам, но беллатор все же не мог не спросить ту единственную вещь, что все еще его тревожила:

— Почему ты их убивал? Они же были беззащитны и ничего тебе не сделали.

Гадриэль понимал, что вампиры, которые пытались откупиться от него главным секретом Мэша, явно преувеличивали, но зерно правды во все этом все же было.

— А почему ты убил тех пресловутых упырей, что растрепали мой секрет? — Мэш не желал раскрывать правду. Как не желал рассказывать Гадриэлю о том, как придя в себя рыдал над телами жертв.

— Не мог иначе. Меня просто Накрывало. Тьма. Беспросветная. Не соображал, что происходит. — беллатор решил не утаивать свою темную строну. — Я очухивался только потом. Где-то посреди леса, весь в крови. Кидал Зов и приходил Витиум. Он и рассказывал. О семье кровососов, что я накануне вырезал. О ведьминском шабаше, где я всех перебил. И о многих других.

— У меня было так же…. — Мэш был поражен и искренностью бонума и тем, что в таком ужасающем наваждении они оказались друзьями по несчастью. — Но я превратил слабость в оружие и убедил всех, что это я управляю ею, а не она мной.

— Монстр, но не маньяк. Охотник, но не жертва. — понимающие кивнул Гадриэль. Он, также как и малум, использовал безумие себе на пользу.

— Потому ее и тянет ко мне. Чувствует родную душу. — вдруг понял Мэшер.

— И потому ты не имеешь права сближаться с ней. Как бы сильно вы оба того не хотели. Знаю, сложно противостоять страсти. Но нужно. Иначе Дарк вас тут же покарает. А ты должен ее спасти. — предупредил поднимающийся с кресла Гадриэль, в голову которого закралось интересное предположение об истинном происхождении Мэша. — Выбора все равно нет.

Мэшер не стал говорить спине Гадриэля, что выбор у них все-таки был и они сделали его, когда заключили перемирие. В глубине души он прекрасно знал, что никакого выбора у них не оставалось, именно поэтому альянги спас его, а Гадри показал будущее. Выбора у них не было. Было только Предназначение и родились они только лишь для того, чтобы его исполнить. И так уж получилось, что их с Гадриэлем пути сходились для того, чтобы спасти Лизу, а с нею и мир, в будущем падении которого она играла огромную роль.

Сама же Лиза, судьба которой и решалась в кабинете, закрылась в своей комнате. Одевшись потеплее, чтобы прогнать из тела дрожь, она взялась за книгу, чтобы хоть как-то отвлечься от всего произошедшего с ней за один слишком длинный день, но читать ей не хотелось. Девушка все думала о произошедшем между ней и Мэшем. Она знала, что события последних часов снесли ту стену, что стояла между ними, но не позволяла себе радоваться. Чувствовала, что любимому человеку осталось жить недолго. Если Дарк послал за ним одну стаю кровопийц, пошлёт и другою. А может приготовит что похлеще. И после сегодняшнего случая с асванги ей нужно не о губах Мэша думать, он том, как его спасти. Нужно не вспоминать страстные поцелуи и признания, а разрабатываться план.

Но план не шел, не шли больше и мысли о поцелуях. Зато пришла зудящая тревога, нашептывающая, что никакое счастье с Мэшем ей не светит. Таким, как они, счастье вообще не положено. Они с Мэшем были убийцами, а таким положена тюрьма и смерть, но никак не любовь и счастливый сказочки конец.

Тревожные мысли Лизу пугали, и она решила переключиться. Попыталась представить, как идут дела в ее столярной мастерской, как справляется новый помощник, которого подыскали бонумы. Девушка гадала, слушает ли он на всю громкость музыку, когда работает и делает ли в десять часов перерыв на кофе как любила она, но красивое лицом со шрамом настойчиво возвращалось в ее мысли.

Лиза лежала в кровати и думала о том, насколько проще строить отношения ее лучшей подруге. Вара вот никто убивать не собирается. Да и сам он никого и никогда не убивал. Его даже от вида крови тошнит. Вот и ей бы тоже влюбиться в нормально парня, но ее угораздило влюбиться в оторванного типа как из ее любимых фильмов Гая Ричи. Еще и малума. Еще и самого злющего. Такая вот ирония. Вот уж поистине, на каких типажах в детстве выросла, в таких парней потом и влюбляешься. Лучше бы мультики смотрела диснеевские, сейчас бы была бы Золушкой при Прекрасном Принце или Красавицей при Чудовище, на худой конец Русалочкой без права голоса при Эрике, так ведь нет. Ее кумирами в детстве были Турецкий и Раз-Два, а не диснеевские принцы. Вот и получила она не милого красавчика с замком в придачу, а пацана с улицы с кучей проблем. А ведь еще и говорят, что подобное притягивает подобное. И если добрая и наивная Селена притянула такого же Вара, то какой была Лиза, если притянула к себе Мэша?

С этими мыслями Лиза и уснула. Она уже не слышала ни возвращения домой со свидания счастливых Селены с Варом, которые восторженно обсуждали новое достижением девушки, ни тихого стука в дверь от пришедшего с запоздалыми извинениями Гадриэля, ни прихода ночного гостя Мэшера, который поправил сползшее одеяло, долго гладил по волосам, а потом поцеловал в макушку и ушел, пожелав на прощание добрых снов. Но такими сновидения не были, только не после предшествующего им дня. И из кошмарного сна, в котором их с Мэшем раздирали