Нет. Дело не в этом. Он вспомнил сбивающую с толку преданность в глазах генерала Кируев, в глазах коммандера Джанайи. Сам Брезан испытал ужас только потому, что у него не было формационного инстинкта, который внушил бы мысль, что в окружающем его мире все идет как положено. Гекзарх Кел его предупреждала, но он был не готов понять её слова.

– Эта обособленная группа – она что, горит?

Брезан осознал, что Тсейя обращается к нему, и посмотрел на тактический дисплей.

– Да, – ответил он ровным голосом. Каким несчастным коммандером пожертвовал Джедао? Конечно, любой из них был готов послать людей на смерть. Но Брезан ничего не мог с собой поделать. – Кажется, эта группа наседает на корабли, которые Хафн пытаются защищать.

– Понятно, – сказала Тсейя. Теперь она вела их сквозь фейерверки.

Они обсудили, как справиться с ситуацией, учитывая, что битва все усложняет. Если устранить Джедао во время сражения, это навредит шансам роя на выживание. Раз уж Джедао продолжает бороться с захватчиками, они вполне могут позволить ему завершить битву. Брезан прослужил под началом генерала Кируев достаточно долго, чтобы верить в ее компетентность, но они не знали наверняка, что женщина жива. Со своей стороны, Брезан не был подготовлен к выполнению этой задачи.

Поэтому они решили проникнуть на борт командного мота и подстеречь Джедао, когда он вернется в свою каюту, чтобы отдохнуть. Теоретически наличие тела, даже чужого, означало, что ублюдок должен время от времени спать. И был шанс, пусть даже небольшой, что ревенант ослабит бдительность в достаточной мере для их успеха.

Хотя Брезан половину карьеры прослужил на моте, он всегда ненавидел в космических боях одну вещь, а именно иллюзорное чувство изоляции. Можно было почти вообразить, что темнота с её бездонным взглядом – некий защитный покров; можно было перепутать время от времени наступающую тишину с указанием на то, что враг пройдет мимо. Но на самом деле Вселенная отлично знала, как врезать под дых тому, кто слишком много о себе возомнил. Во время первого назначения Брезана на знамемот, в сражении с налетчиками-таурагами, выстрелом из рельсотрона пробило ослабевшие формационные щиты и корпус мота и рассекло женщину рядом с ним напополам.

– Поехали, – промурлыкала Тсейя себе под нос. Брезан вздрогнул, но она разговаривала с мотом. Они теперь находились посреди зоны боевых действий. Тсейя явно знала о формационной механике больше, чем обычно показывала. Иначе она не смогла бы предугадывать действия Джедао, и их бы сбили ещё на подлете. Она уже пробралась через щиты, воспользовавшись модуляционными промежутками и способностью шелкомота ускоряться рывками, очень быстро.

Брезан увеличил субдисплей, на котором отображались данные оптических устройств. С такого расстояния лишь золотая краска, нерегулярно мерцающая в свете щитовых эффектов и огня противника, позволяла отличить пепломот от окружающей его пустоты.

– Скоро моты спарятся, – сказала Тсейя. – Готов? Тебе это не понравится. Мне вот никогда не нравилось.

Оба ещё раз проверили паутинные ремни, и Брезан кивнул. Он был рад, что наконец-то что-то происходит, хотя знал, что через несколько минут будет чувствовать себя совсем иначе.

Тсейя была права. Несмотря на всю ее ловкость как пилота, от маневра спаривания все кости в теле Брезана завибрировали так, словно хотели вырваться из плоти. Шелкомот прикрепил себя паутиной к точке проникновения, а потом, содрогаясь, начал медленно приближаться к «Иерархии пиршеств». Затем он выпустил яйца, которые вылупились и сотворили мост из металлического кружева, а также бурильщика, который должен был прогрызть путь через корпус пепломота.

Бурильщик старательно изверг пузырь, которым покрыл себя и точку прорыва, а потом принялся за работу. Они ждали в молчании. Брезану все время хотелось стукнуть по экрану с индикаторами прогресса, хоть это и было иррациональное желание. Тсейя не выказывала нетерпения.

– Все идет как надо, – сказала она наконец, и он согласился. – Пошли.

После шелкомота с его обилием птиц, неуместных рыб и изящных деревьев, строго утилитарный шлюз почти разочаровывал. Углы рта Тсейи дрогнули, когда она заметила, какое у Брезана лицо, но агентесса ничего не сказала. Расстояние между «Под сенью орхидеи» и «Иерархией пиршеств» было небольшим, но опасным. Невзирая ни на какие страховочные тросы, можно было проявить небрежность и провалиться сквозь отверстие в несовершенном металлическом переплетении. И все же Брезан сталкивался с такой опасностью раньше, поэтому он быстро завершил переход, добравшись до пузыря из металлопены.

Тсейя немного задержалась, и Брезан подумал, уж не заметила ли она что-нибудь неладное. Потом агентесса тоже перешла на другую сторону. Пузырь открылся, пропуская обоих, и пришлось войти вместе, прижавшись друг к другу из-за его небольшого размера. У них за спиной он закрылся, а впереди разверзлась дыра в корпусе «Иерархии пиршеств».

Они оказались в коридоре. Брезан резко огляделся, но никого не увидел. Он рассчитывал ощутить нечто большее, чем острую как нож отчужденность.

– У меня нет доступа к сети, – проговорил он тихо. Не стоило ожидать иного. Но если бы Джедао проявил небрежность, они могли бы хоть выяснить, каков нынешний план коридоров мота.

Единственным ответом Тсейи был короткий кивок. Она дышала неглубоко, и её лицо было слишком бледным.

– Тсейя?

– Я в порядке, – сказала она слабым голосом.

Следовало бы спросить её о неуместных фобиях, вроде тех, наличие которых он раньше проверял для генерала, только вот для этой миссии Тсейю выбрал не Брезан. Кроме того, ему так и не показали её досье, хотя она-то его собственное точно видела. В конце концов, он подчинялся ей, а не наоборот.

– Надо двигаться дальше, – сказала Тсейя решительней. Вот и хорошо, и без разницы, есть ли у неё боязнь открытого пространства или вакуума. Она совершила переход, и теперь им предстояло застрелить архипредателя.

Они сбросили скафандры и засунули в пролом. Если кто-то найдет это место раньше, чем они найдут Джедао, с ними все равно покончено. И все же ему было неприятно видеть Тсейю в униформе Кел. А что касается самого Брезана, то казалось, что гребаные генеральские знаки отличия транслируют их положение на весь знамемот.

Руководствуясь наилучшими соображениями о том, где могли находиться покои Джедао, он двинулся вперед, ведя их по сбивающим с толку одинаковым коридорам. Было трудно не видеть некоего самодовольства на мордах вездесущих нарисованных ястребов. «Если мне однажды позволят декорировать мот, – подумал Брезан, – я велю выкрасить его сплошным цветом, и пусть это будет скучно на вид». А если серьезно, он привык принимать переменную компоновку отсеков как должное. Тот факт, что у него теперь не было доступа к главной карте, беспокоило сильней, чем Брезан был готов признаться самому себе.

Какое-то дребезжание заставило обоих напрячься, но это был всего лишь сервитор, несущий ящик с инструментами, – он занимался рутинным техобслуживанием, которое не требовало одобрения человека-техника. Сервитор, дельтаформа, обращал на них не больше внимания, чем Брезан на плитку на полу. Тсейя в задумчивости взглянула на робота, но Брезан жестом велел ей не отставать. Если не считать шлюза, она справлялась отлично. Он надеялся лишь на то, чтобы и самому не оплошать.