— Да-да, господин Хортов, в городе Курске строил дома! — с гордостью сообщил старик. — И немного говорю по-русски. Если вы позволите, то мы можем общаться на вашем языке. Мне очень важно для практики.

— Запрещаю! — категорически отказал Хортов. — Практика мне тоже нужна. Знаете, чем я занимаюсь?

— Безусловно, господин Хортов! Читал вашу статью! Мне нравится, что вы пишите о стариках, о судьбах людей… И о немецких исторических проблемах. Современная пресса — это криминал, грязные истории и катастрофы. Не обижайтесь, но русская тоже! Жаль, что Россия взяла на вооружение пороки Запада.

Его осведомленность о делах хозяина слегка насторожила, однако Андрей отнес это на происки законной жены — даже прислугу натаскала…

— Вы читаете русские газеты?

— Иногда покупаю, когда езжу в Берлин. Так, из любознательности читаю, пользуюсь Интернетом, — старик оказался неожиданно словоохотливым. — Я много пропустил в юности, да… Теперь наверстываю в старости. Мне было четырнадцать лет, когда Гитлер пришел к власти. Вы представляете мою юность?

— Штурмовые отряды?

— Я не знал, чем все это закончится, — признался дворецкий. — Мы были молодыми и очень хотели поправить дело. Ведь Германия стояла у последней черты. Помню, когда моего отца выбросили за ворота, он готов был поддержать какой угодно режим, — от воспоминаний его глаза окончательно потускнели и зрачки потеряли цвет. — Была страшная безработица и даже голод!

Хортов молчал, посматривая на гараж, и Шнайдер наконец спохватился, снял бейсболку с седой, маленькой головы.

— Прошу прощения, господин Хортов… Я стар, и мне не с кем говорить…

— Пожалуйста, я люблю слушать…

— Вы, кажется, хотели заглянуть в гараж?

— Да, я хотел посмотреть машину.

— О, у вас прекрасные машины! Фрау Хортов поручила мне исполнять обязанности механика. Прошу! — он достал ключи, направляясь к гаражу. — Особенно мне нравится ваш «форд» с трехсотсильным мотором. Люблю американские автомобили! Они большие, солидные, и когда садишься за руль — чувствуешь себя таким же большим и самоуверенным человеком. А какой мягкий ход, господин Хортов! Он плывет по дороге, как корабль!

Дворецкий (он же садовник и механик) открыл дверь, и Андрей мысленно присвистнул: в гараже оказалось четыре машины разных классов, от того самого корабля «форда» до малолитражного «пежо».

— Документы и ключи в этом шкафчике, — услужливо показал Шнайдер. — Автомобили заправлены. Я не успел поменять кассеты, но сделаю это сейчас же!

— Какие кассеты?

— Магнитофонные кассеты. Вероятно, вы любите слушать русскую музыку?

— Да, особенно, цыганские романсы, — надо было вести себя, как подобает, иначе старик не поймет.

— К сожалению, в Германии не купить таких записей, — расстроился он. — У меня есть лишь украинские…

— Тоже годится…

— О, я очень люблю украинские песни! — воспрял Шнайдер и вдруг запел: — Ничь така мисячна…

И голос у него был совсем неплохой…

— У вас и по-русски так же получается? — на русском спросил Андрей.

— Если бы я имел практику! — почти без акцента сказал дворецкий. — Вы бы не заметили, что я — немец.

— Поставьте эту машину к воротам. — Хортов указал на «вольво». — Я выезжаю.

— Хорошо, господин Хортов, — он изобразил китайский поклончик, но глаза оставались бесцветными. — Если хотите, я могу послужить вам шофером. Вы же не знаете западную часть города, и легко заблудиться.

Эту часть Берлина Андрей изучал на занятиях, помнил расположение улиц и многих объектов, но признаваться дворецкому не захотел: навязчивость его была выразительной и целенаправленной.

— Ну что ж, послужите шофером, — согласился он и пошел в дом.

Через десять минут он сел в машину на заднее сиденье, сказал по-русски:

— Гони!

— Разрешите узнать, в каком направлении?

— На Берлин!

Еще через четверть часа дворецкий уже катил по столице Германии и косил глаз, ожидая указаний.

— На набережную Хафеля, в район лодочной станции, — подсказал Хортов.

— На Хафеле три лодочных станции…

— Мне нужно на ту, где в апреле сорок пятого стояла зенитная батарея.

Шофер посмотрел на него с интересом, однако ничего не сказал.

— Да, я знаю это место.

— Вы же провинциальный житель, Шнайдер? Откуда такие знания столицы?

— Я хорошо знаю историю последнего похода на восток и обратно, — признался шофер. — Печальную историю для немцев. После войны каждый немец стал аналитиком, и я много лет пытался понять, почему мы потерпели поражение, много читал, учил русский язык… Мы были слишком самоуверенны… Вам это интересно, господин Хортов?

— Разумеется, хотя подобные выводы я уже слышал от немцев. Вы не очень оригинальны, Готфрид.

Белая лодочная станция сохранилась, скорее всего, в старых размерах, поскольку особняк сразу же за ней был цел, хотя с другой стороны его подпирал высотный гостиничный комплекс. Хортов прогулялся вдоль кованого заборчика, осмотрел усадьбу — маленький сад на береговом склоне, за ним белесая вода, а на той стороне новые ряды фешенебельных домов…

Томас фон Вальдберг жил здесь несколько лет, будучи принятым в чужую семью…

Пожилая женщина во дворе заметила интерес незнакомца, подошла к калитке.

— Простите, фрау, кто живет в этом доме сейчас? — спросил Хортов.

— Здесь живут Крюгеры, — произнесла она, готовая сама задавать вопросы.

— И как давно живут?

— О, почти двадцать лет. Он — муниципальный служащий…

— Спасибо, — Андрей круто развернулся и пошел к машине.

Женщина осталась у калитки, глядя вслед с настороженным любопытством.

— Поехали! — скомандовал он, усаживаясь сзади. — Вам можно доверять тайны, Шнайдер?

— Разумеется, господин Хортов!

— Тогда поехали по бардакам!

Андрей говорил по-русски, и шофер, должно быть, не понял.

— Куда поехали?

— В публичные дома! Ты помнишь, Готфрид, как выглядят проститутки?

Тот не ожидал такого и обескуражено замолчал. Андрей хлопнул его по плечу.

— Не бойтесь, жена не узнает. И моя тоже… Так вы знаете, где есть бордели в Берлине?

— Да-да, я помнил… Но вы же приехали к жене! Которую долго не видели!

— Не кричите, нас могут услышать.

Шнайдер перешел на шепот.